Шрифт:
Закладка:
Утром она услышала скрип двери и вскочила с кровати. Боже, как сегодня выглядела хозяйка — бледная и увядшая, с покрасневшими, угасшими глазами!
— Сходите на Водичкову улицу за миндальным печеньем в кондитерскую Берга, — распорядилась она, не глядя на Анну.
Анна вышла из дому. Внизу в парадном, около каморки привратницы, стояли Дворжакова и Маржена; в руках у Маржены была сумка для провизии. Увидев Анну, Маржена поспешила к ней, — видимо, она поджидала свою новую знакомую.
— Ваш Мирек вернулся? — спросила она напрямик.
— Да, — прошептала Анна.
— А те двое — это берлинские сыщики?
Анна пожала плечами. Ей вспомнились Шерлок Холмс, Ник Картер и Леон Клифтон.
— Ну, конечно, сыщики! — заявила Маржена. — Сразу видно легавых.
— Сыщики? — прошептала Анна.
— Не знаешь ты, что ли, что его ищут уже четыре месяца?
— Нет.
— И не знаешь, что Мирек стянул у вашего старика двести тысяч?
— Нет.
— Фьюить! — присвистнула Маржена. — Так ты вообще ничего не знаешь, недотепа ты этакая! А что у вас было вчера?
Анна рассказала то немногое, что знала, а Маржена прерывала ее множеством вопросов. Ее интересовали все подробности.
— М-да, — сказала она, наконец. — Вот оно что! — И добавила с удивлением: — Так ты вправду ничего не знаешь о молодых Рубешах? Вся Прага о них говорила, в газетах писали, — только тебе ничего неизвестно! Ох, и лихие ребята были эти Мирек и Ферда, умели перевернуть вверх дном всю Прагу! Мирек уже в шестнадцать лет сделал ребенка одной тут, на Виноградах. Папаше оба сынка влетели в копеечку. Ох, и бабник был этот Честмир! Однажды он и от меня заработал оплеуху тут, на лестнице. — Маржена засмеялась. — Пойдем-ка, я тебя немножко провожу.
Анна шла, как в полусне, а Маржена была возбуждена новой сенсацией.
— Наш дом принадлежит твоей хозяйке. Пока было можно, она брала под него деньги, а потом архитектор пронюхал об этом, закатил страшный скандал, и пришел конец Мирековым гулянкам. Ферде-то в Вене было сподручнее, ему из дому посылали деньги, и он кутил там с офицерами. А Мирек залез в долги. Он как раз влюбился тогда в одну русскую княжну. Знаем мы их, все они тут княжны! Я ее видела один раз, когда они выходили из машины около Лионского торгового дома. Этакая размалеванная лахудра! Ох, и денег он на нее потратил! А когда у маменьки уже не осталось ни гроша, он подделал на векселях папашину подпись, получил двести тысяч и смотал удочки. Ваш старик обратился в частное сыскное бюро «Глаз», и там выяснили, что Честмир с княжной уехали в Германию. Тогда отец начал розыски в Берлине.
Девушки уже дошли до кондитерского магазина на Водичковой улице и остановились у входа.
— Значит, они его арестовали? — испуганно спросила Анна.
— Что ты! — сказала Маржена. — Разве частные сыщики могут арестовать? Это вправе сделать только полиция.
— Так почему же он поехал с ними домой?
— И ты еще спрашиваешь, почему поехал! Думаешь, я знаю, как это было? Наверное, они пришли к нему утречком, когда он еще спал со своей княжной, и сказали: «Молодой человек, пожалуйте с нами в Прагу, иначе мы сообщим здешней полиции, что вы сперли у папаши двести тысяч». Что ему оставалось делать?
— А княжна?
— Нашла о чем беспокоиться! — рассердилась Маржена. — Поплакала, верно, что денежки тю-тю и придется снова идти кельнершей в кабаре.
У Анны заколотилось сердце.
— Что же теперь будет, Марженка?
— Не называй меня Марженкой, я — Маня. Что теперь? Ах, моя милая, — протяжно сказала Маня. — Заварилась каша! Не посадят же они его в тюрьму… Постой-ка, я, кажется, знаю, что теперь будет! — Она подняла брови и произнесла таинственным полушепотом: — Мирека отправят в Америку! Так всегда делают с беспутными сынками богачей. Сыщики все еще у вас? Ну, значит, головой можно ручаться, что Мирека отправят в Америку! Эти двое отвезут его в Гамбург, купят ему билет, посадят на пароход и — с богом, сыночек, кланяйся там Америке и зарабатывай сам себе на жизнь! Говорю тебе, Анна, так и будет!
Анна стояла на тротуаре, тупо глядя перед собой, не замечая, что ее толкают прохожие.
— Ты идешь за пирожными для Мирека? Ну, иди, иди, недотепа, а то твоя старуха будет лаяться. Мне тоже пора. Счастливо! Завтра я опять подожду тебя в парадном.
Анна купила миндальное печенье и со всех ног побежала домой. Хозяин был еще дома, и она подала ему завтрак в столовую, потом отнесла Честмиру в комнату две чашки кофе и печенье.
Молодой хозяин еще не вставал. На стуле сидел сыщик. Не тот, с книгой, который ночевал здесь, а другой, который вчера стоял у шкафа и так назойливо разглядывал Анну. Честмир курил, лежа в постели, одетый в полосатую шелковую пижаму. Он был прекрасен. И опять он так же скорбно смотрел в потолок.
Анна поставила завтрак на ночной столик и поглядела на молодого барина. «Наверное, он вспоминает свою княжну, — подумала она с жалостью. — Русскую княжну! И почему только ему не позволяют любить ее, почему его не пускают к этой княжне? Ведь его родители богаты и могли бы разрешить ему это. Как все было бы просто! Бедный молодой барин!»
В этот момент Честмир посмотрел на нее. Взгляд его больших глаз на секунду остановился на ее светлых волосах и скользнул по груди. Что-то похожее на едва уловимую улыбку мелькнуло на его губах.
Сердце Анны затрепетало, кровь бросилась ей в голову, по спине пробежал холодок. Молодой барин улыбнулся ей! Анне хотелось подойти, пожать ему руку и сказать: «Скажите мне, как ободрить вас? Ах, скажите же, скажите, я сделаю все, что вы пожелаете!»
Но молодой барин снова уставился в потолок, и сердце Анны постепенно успокоилось.
Подавая кофе сыщику, она думала: «Ах ты мерзавец! Если бы это помогло молодому барину, я пошла бы сейчас на кухню, взяла большой нож и всадила его тебе в глотку!»
Ей не хотелось уходить из комнаты. В дверях она еще раз взглянула на Честмира. Но он уже не смотрел на нее. Белыми длинными пальцами он стряхивал пепел в китайскую пепельницу.
Потом Анна взялась за уборку квартиры, но мысль о Честмире не покидала ее. Она распахнула окно, и ветерок заколыхал портьеры. Было слышно, как в четвертом этаже Маня поет «Дубовый листочек». Анна была одна в квартире. Архитектор уже ушел, и, как ни
