Шрифт:
Закладка:
А он в нас верит, однако.
— … одно дело рабочим стоять и другое — в мастера выбиться. Или вон дальше… на фабриках ведь и учётчики нужны, и конторские. Умных да образованных ценят, берегут.
Стало не то, чтобы тихо, скорее уж приспокоились. Хотя… подозреваю не от того, что прониклись речью, скорее уж притомились. Три часа петь.
— И платят им не в пример больше. А уж с протекцией, так и вовсе выбор будет, куда податься…
Батюшка Афанасий поднялся.
— И ратуя за ваше будущее, Евдокия Путятична искренне желает впечатлить княжну… квоты же, как сузить, так и расширить можно. А ещё получить особые стипендии, от Её Высочества. Там и свитские подтянутся, ибо каждому себя в глазах государевой сестры показать охота.
Вот тут верю полностью.
— Но ежели вам сии аргументы не понятны, приведу другой, — произнёс он с тяжким вздохом. — Того, кто поганый свой рот раззявит не чтоб Государя восславить или Господа нашего…
Батюшка перекрестился.
— … но для речей дурных, хулительных или же вовсе нечеловеческих, того я самолично на покаяние возьму. И каяться заставлю так…
Вот теперь прониклись.
К покаяниям батюшка Афанасий относился серьёзно.
— А теперь, отроки, вы ужинать отправитесь, там-то и продолжим… три дня… три дня всего! Кто ж так делает… тут же ж и стены обновить надо, а то пооблупились все…
Его ворчание сопровождало по пути в столовую, перемежаясь с тихой вовсе несмиренной руганью, которая случалась, когда взгляд отца Афанасия цеплялся за очередную примету неустройства.
В столовой рядом с Савкой плюхнулся Метелька и толкнул локтем.
— Будешь? — шепотом поинтересовался он и сунул в руку что-то мягкое.
Булка?
— Спасибо, — ответил Савка и булку спрятал за пазуху.
— Тут это… — Метелька подвинул к себе миску. На обед дали пустые шти из капусты да зелёной травы, чуть заправленные топлёным жиром, да по ломтю влажноватого ржаного хлеба. — Дело есть. Поговорим?
Савка кивнул.
— Тогда после. Федор нас на конюшни спровадит, вроде как чтоб не мешалися, а там уже…
Метелька, разом успокоившись, заработал ложкой. Суп был жидким и пресным. Среди кусков зелени попадались кусочки картофеля и даже какой-то крупы. Савка тоже ел. Но как-то через силу, словно нехотя. И это тоже было неправильно. Да и Метелька заприметил.
— Зорька опять заворовалась, — сказал он. — Тебе бы мясца. В мясе самая сила… Ничего, вот в город выйдем…
И осекся
А Савка только и сумел, что кивнуть. Я же ощутил, насколько ему всё равно.
[1] Вполне реальная заметка из указанной газеты за 2 апреля 1899 г.
[2] Довольно большое количество одарённых учеников поступали в гимназии по таким вот стипендиям, которые выделялись купцами или дворянами.
Глава 16
Глава 16
«Уж третий день идёт процесс над нигилистами, обвиняемыми в покушении на Его императорское высочество, Великого князя Константина. И что можем мы сказать вам ныне, после того, как нами были услышаны речи обвиняемых? Это какие-то выхолощенные души, в которых раны уже давно зажили, в которых не осталось никаких понятий о различии добра и зла, — вынуты вон всякие простые, естественные чувства и представления самого простого смысла…» [1]
«Русь»
На конюшне было спокойно. Старый мерин, оставленный в стойле, тихо вздыхал да гонял мух.
— Тут это, — Метелька взялся за метлу и даже пару раз махнул ею по земле. — Дело такое. Надо будет в город сходить, глянуть на одно… Место.
— Какое? — Савке достались кривоватые грабли. Вообще в конюшне было довольно чисто, а потому отправку нас сюда можно было считать своеобразным отпуском.
— Да так… Ничего сложного. Ну, я так мыслю. Тут до города близехонько, за пару часов обернёмся. Да и Мозырь на тебя поглядеть хотел…
В этом дело, а не в каком-то доме. Или и в доме тоже?
— Зачем? — в Савке пробудился слабый интерес.
— Так… Думаю, предложит чего. Ну и покажет, как оно жить…
Показать-то покажет, но… Не вышло бы, что этот поход в один конец.
— Ты ж сам с ним поговорить хотел. Нет? — голос Метельки сделался вкрадчивым. — Вот и интересно стало ему, кто ж такой борзый-то…
Савка застыл и… сам спрятался, оставляя меня с Метелькой. Твою же ж в душу мать. Нет, поговорить мне не сложно, но он же ж сам должен учиться.
Но и дёргать, выдавливая, страшно.
А вдруг да перетяну.
Вдруг вернется та самая, глухая, тоска?
— Гарантии, — спрашиваю, — твой Мозырь даст? Что отпустит, ежели не договоримся? А то же ж дело такое. Пойти просто. Вернуться как?
И Метелька отшатнулся вдруг.
— Ну ты и странный, — хихикнул он нервно. — То барчук барчуком, то глянешь так, что прям внутрях холодеет.
— Гарантии. Иначе с места не сдвинусь.
— А не боишься, что сдвинут? Ежели Мозырю нужда случится, он вон Федьке на лапу даст, и тот тебя самолично вынесет. Вместе с кроватью.
Что и требовалось доказать. Нет, подозревать, я подозревал, но вот теперь и убедился. Но не отворачиваясь. Смотрю. Улыбаюсь. И надеюсь, что вид в достаточной мере спокойный, чтобы Метельку проняло.
— Гарантии. Что разговор и только. И я решу, что и как дальше.
— Слово, — выдавливает Метелька. — Слово даст. Устроит?
Киваю.
Я, конечно, не
