Шрифт:
Закладка:
Количество разломов в нём подсчитать невозможно, даже данные космического наблюдения ничего не дают. Но примерные оценки говорят о том, что их в эпицентре от ста до двухсот тысяч. При этом плотность и сложность разломов возрастают от краёв к центру.
— Это все котёл такой, — заметила одна из офицеров.
У неё с русским произношением получше, чем у Ариэль, но зато со склонениями и окончаниями полный швах. Но понимать они уже всё почти понимали, а что не понимали — моя принцесса негромко переводила. В принципе, совещание можно было бы вести на инфернском, но тут уже вопрос принципа. Пусть учат язык. Им здесь ещё какое-то время жить. Так что неча.
И да, эпицентр они называют котлом.
— По структуре — в целом да, — согласился я. — В центре, скорее всего, один или несколько радужных колоссов…
— Никто не быть центр, — покачала головой та же рогатая.
— Просто поверь на слово, — улыбнулся я. — Если только эпицентр не создан искусственно, а мы бы уже поняли, если бы это было так…
— Каким образом? — тут уже Ратмир не сдержал любопытства.
— Есть несколько рас, которые свои завоевательные походы начинают с создания искусственных эпицентров, — не хотел объяснять, но раз спрашивают… — Например, серые. Они сами серые, и разломы у них серые. Если увидите серый разлом — бегите оттуда со всех ног и зовите всех. Вообще всех.
— Откуда ты это всё знаешь? — прищурился дед.
— Книги в ацтекской библиотеке читал, между делом, — хмыкнул я, заметив, как Аня с Ариэль при этих моих словах с трудом сдержали смешки. — Есть ещё ядовито-жёлто-зелёные, скверны. Есть тьмы… они не чёрные, они… не знаю, как описать. Они из тьмы.
Тут обе принцессы прищурились, глядя на меня. Ну ладно, пора заканчивать с обзором.
— Так вот, у нас тут приличный эпицентр, с приличными разломами внутри. В том плане, что это обычные, всем понятные разломы, в которых сидят голодные твари и ждут разные трофеи.
На словах про трофеи заулыбался уже дед.
— И мы с вами этот эпицентр закроем! — закончил я свой рассказ.
— Это невосмошно! — в один голос воскликнули инферны, даже почти без акцента.
— Это неизбежно! — парировал я. — Разумеется, не сразу, и не за один день.
— Даже если каждая команда будет закрывать по разлому в день, это займёт четверть века, — покачала головой Роза.
Вот ведь и правда, человек-компьютер! Мне и в голову не приходило считать, сколько там в штуках на одну инферну разломов приходится.
— Это не так работает, — улыбнулся я. — Ариэль, покажи им.
— Помните Нарену? — подмигнула соотечественницам принцесса.
С этими словами она вытащила из ножен заранее приготовленный специально для этой демонстрации кинжал, и провела им вдоль по предплечью.
Прекрасно было видно, как остриё продавливает кожу, оставляя белую полосу. Но ни капли крови при этом не выступило.
После этого Ариэль взяла со стола лист бумаги, чиркнула по нему кинжалом — и лист развалился на две части.
— Нарена как шить? — спросила одна из рогатых.
— Как живёт? — переспросил я. — Да нормально живёт. Трудится, осваивает новую профессию, так сказать. Плюс на ней защита местных жителей, если будет какая опасность. Единственно — ей запрещено пить. В смысле спиртное.
Рогатые переглянулись, закивали.
— Но как? — офицер взяла в руки кинжал и посмотрела на Ариэль.
— Мы ходим в разломы малой группой, — заговорил вдруг Володя. — Иногда закрываем не один, а два или три разлома в день. Недавно закрыли голубой разлом с тремя кристаллами. Разломная энергия не успевает развеяться, а мы снова ею напитываемся. Видимо, это приводит к очень быстрому росту. Ещё несколько дней назад я вот так не мог.
Он поднял руку, сжал кулак и покрыл его огненным щитом. То есть жёстким щитом, соединённым со стихией огня. Такой вот двойной щит — неприятное препятствие для всего живого, а особенно мокрого. От атак стихией воды прекрасно защищает. И даже отчасти против той же скверны действенно.
А ещё таким объятым огнём кулаком можно в морду дать, тоже мало не покажется, особенно если дать стихии огня сделать маленький бум!
Я кивнул, подтверждая его слова.
— Если уж оценивать потенциальную производительность, — увидев непонимание в глазах рогатых, я поправился, — сколько разломов на одного бойца, то надо брать экспоненциальный рост. Сейчас вы один жёлтый разлом будете вдесятером целый день ковырять — а спустя какое-то время в одиночку радужный закрыть сможете. Может, не каждая, но большинство.
— У нас радушный сакрыть — это подвик, много если охотники — тоше подвик, — запереглядывались рогатые.
— И у нас также, — согласился я. — Далеко не все абсолюты на такое способны. Да и… мёртвый егерь — плохой егерь. Не можешь справиться сам — позови других.
— Проповать тепе верить, — кивнули, наконец, офицеры.
— Когда-нибудь мы найдём дорогу в ваш мир, — напомнил я. — И тогда, вернувшись, вы сможете закрывать эпицентры в своём мире. И научите других.
А вот теперь глазки-то загорелись! Теперь у них в голове сложился пазл. У меня — знания, как быстро прокачаться, но нужны те, кто не разболтает. А им надо домой, и обратный билет надо ещё заработать. Всё честно!
— Роза, вы как, освоились? — перешёл я к практическим вопросам.
— Получилось забавно, — улыбнулась она, оторвавшись от своей литровой термокружки с кофе, — но да, вполне.
— О чём это вы? — я глянул на неё, на хихикнувшую Ариэль.
— Коллеги пытались меня убедить, что работать на двенадцатом ярусе — самое почётное. Я им охотно верю, конечно! Вот только летать я не умею, лестниц наверх нет, а туалеты и кофемашина только на первом ярусе. Да и если бы были лестницы, на такую высоту туда-сюда не набегаешься.
— Да уж, — хмыкнул я. — Когда строили, на людей вообще не рассчитывали. И как решили?
— У нас на втором ярусе пока хватает места, — пожала плечами Аня. — Кстати, сделала туда пару обычных лестниц.
— Лестницы видел, — кивнул я в ответ. — По-твоему, это обычные?
«Обычные» лестницы выглядели, будто их
