Прошло несколько дней с момента встречи с Суворовым. В тот вечер они с Валерой вернулись домой, не нарушая молчания. Мужчина не планировал извиняться за свое поведение, а Женя не видела смысла что-то ему высказывать: понимала, что все его слова и поступки сознательны, хоть и казалось, что он просто поддался эмоциям в споре с Игорем.

Позже они тоже не возвращались к происшедшему. Валерий вел себя как ни в чем не бывало, задавал вопросы, шутил, о чем-то рассказывал. Пару раз где-то задержался допоздна: Женя слышала звук подъехавшей машины в глубокой ночи, когда крутилась, взбивая подушки, без всякого сна. Ее все больше душило и тяготило состояние вечной привязанности и зависимости от человека, который играл в свои игры, забывая посвящать ее в правила.

— Валера, я хочу с тобой поговорить. — Она долго готовилась морально, чтобы сказать эти несколько слов. Понимала, что звучат они театрально и нелепо, но ничего более подходящего не придумала.

— Я весь — внимание. — Он ответил с таким же театральным пафосом.

— Я хочу съехать. — Не стала объяснять причины и подробности своего решения. В конце концов, она взрослый человек, имеющий право жить так, как ему нравится. Давно уже не ребенок.

— Ради Бога. Я же тебе говорил, что в любой момент можешь перебраться в квартиру сестры.

— Нет. Спасибо. — Это далось ей труднее всего: было бы очень соблазнительным снова использовать готовое решение и не забивать себе голову лишними проблемами.

— А куда ты собралась? Обратно к Суворову, все-таки? Думаешь, раз он сейчас сирый и убогий, радостно распахнет объятья? — Валера, порой, показывал, что умеет быть намеренно жестоким. Женя прекрасно знала эту черту характера, но никак не могла привыкнуть: каждый раз было больно, как впервые.

— Почему он так тебе покоя не дает, Валер? Каждый раз, когда я говорю что-то, не пришедшееся тебе по душе, ты сразу вспоминаешь Игоря. Не надоело им тыкать постоянно? — Она завелась с пол-оборота, неожиданно для самой себя. Все, что копилось и тлело на душе долгими неделями и месяцами, внезапно вырвалось на свободу. — Я не виновата в том, что этот человек был в моей жизни. И был ее очень важной частью. А даже если и виновата, оправдываться не собираюсь! Во всяком случае, перед тобой!

Симонов сложил руки на груди и внимательно ее слушал, не перебивая. Не поморщился, не нахмурился. Никаким образом не выдал, что ему не нравится происходящее. Только глаза прищурил, будто пытался что-то в Жене разглядеть.

— Я нашла квартиру. С хозяевами договорилась. Завтра забираю ключи и переезжаю. — Спокойствие мужчины слегка остудило ее пыл. Позволило перейти от истерики к другому — более важному, о чем она и планировала поговорить. Ответов на свои вопросы не ждала: знала, даже если Валера и соизволит что-то объяснить, нет никакой гарантии, что он скажет правду.

— Вещи тоже будешь перетаскивать самостоятельно? Или, все же, разрешишь помочь? Насколько мое общество и помощь тебе опостылели? — Неужели в его голосе послышалась обида? Да нет, не может быть, показалось. Такие, как Симонов и Суворов, не обижаются. Они мотают себе на ус и просто вспоминают твои проступки при любом удобном случае.

— Ты не опостылел. Не передергивай, Валер. Я просто хочу, наконец-то, жить, как все нормальные люди.

— А сейчас живешь не нормально? Тебе не нравится? — Валера обвел рукой окружающее пространство. Намекая, что такая жизнь, в таких условиях, девушкам ее происхождения обычно и не снилась. А многие из них мечтали бы попасть на место Жени…

— Мне не нравится, что ты себя ведешь, словно я какая-то собачка. Или лошадка… Хочешь — заботишься и балуешь, таскаешь с собой, чтобы показать мир и меня продемонстрировать, а захочешь — пнешь под дых и даже «извини» не скажешь. — Наконец-то она смогла сформулировать свои претензии и произнести их вслух.

— Не передергивай. Я еще ни разу ничего такого не сделал, что могло тебе навредить.

— Моральные травмы не считаются?

— Тебе их нанес не я. Не перекладывай ответственность!

— Надо же, как мы заговорили… А ничего, что я пытаюсь помочь тебе вылезти из этого состояния? Это тебе в голову не приходило? — Он тоже начинал заводиться, повысил голос, зашагал по комнате. Только хвоста не хватало, чтобы он мог себя бить им по бокам, словно разъяренное животное.

— А я тебя о помощи не просила, Валер… — Женя ощутила, как сильно она устала. И от того, как сложно давался спор, и от того, что снова начало придавливать ощущение вины. Раньше — перед Игорем, который спас ее физически. Теперь вот — перед Валерой, который пытался спасать в эмоциональном плане. Девушку это ощущение уже до чертиков достало. — Может, я хочу сама с этим справиться? А ты постоянно лезешь и ковыряешь то, что только-только начало заживать?

Я тебе очень благодарна за многое, правда! И безумно рада, что оказалась именно у тебя, а не у какого-нибудь эгоистичного придурка. Ты для меня многое сделал, Валера…