когда та впервые дебютировала в небе Испании. Но от такого «великого счастья» отказались уже сами поляки. Всё же «заокеанские торгаши» отдавали свою технику отнюдь не в кредит, как это делали европейские союзники, а требовали оплатить их вперед. Что было прописано в законе США от 1939 года о внешней торговле, который гласил лишь одно главное правило — «плати и вези».

Вообще, наступившие времена являли миру ну очень своеобразный авиационный коктейль. Своеобразный в том плане, что: кто-то до сих пор производил или только-только получал на вооружение тихоходные бипланы с перкалевой обшивкой; кто-то всё еще не мог себе позволить отказаться от обилия древесины в своих новейших самолетах; кто-то с великим трудом осваивал в производстве не самые мощные поршневые моторы; а в той же Германии уже совершал первые полеты прототип реактивного истребителя Ме-262. Можно сказать, что в небе уже сейчас наличествовали машины аж трех, если не четырех, разных поколений, и все они вполне могли сойтись друг с другом в бою.

Да и с танками творилась та же катавасия. Французы с поляками всё ещё держали про запас Рено ФТ-17, времен Первой Мировой Войны, а в СССР уже серийно строились на двух огромных заводах тяжелые монстры Т-54, в одиночку способные раздавить, в прямом смысле этого слова, целый батальон, а то и полк «французских ветеранов».

В общем, очень скорое столкновение «старых лилипутов» и «молодых голиафов» было не за горами. И горе ждало того, чьё правительство не озаботилось должным развитием боевой техники. Ведь врата в Ад, коим для сотен миллионов людей непременно предстояло стать Второй Мировой Войне, оказались открыты 12 апреля 1942 года, когда «итальянская» подводная лодка потопила доставивший в Грецию очередную партию «Гладиаторов» британский авианосец «Аргус», выступавший лишь в роли авиатранспорта, но никак не участвовавший в боях. Уж такой показательной пощечины тот же Черчилль проигнорировать уже никак не мог.

Глава 16

Сам не летаю и другим не даю

Народный комиссар авиационной промышленности недовольно поджимал губы и сверлил хмурым взглядом посмевшего влезть в его вотчину «сухопутного наглеца», что однажды уже успел отметиться в истории принятия на вооружение новых истребителей и бомбардировщиков. Но тогда он хотя бы действовал не вот так вот, напролом, как сейчас, а тихо договорился с Поликарповым и Лавочкиным насчет моторов М-82. Ну и Туполеву как-то подбросил их тоже для нового бомбардировщика Ту-2[1]. И, следовало отметить, угадал, стервец такой. Машины с этим двигателем и вправду вышли неплохими. Да что там неплохими! Отличными вышли машины! А ныне в КБ полностью оправившегося после операции на желудке Поликарпова и вовсе заканчивали конструирование И-189[2], который обещал стать истинным шедевром. Мало того, что этот самолет изначально создавался под данный мотор, а не подгонялся под него, как уже принятые на вооружение И-21[3] и ЛаГГ-5[4]. Так еще и все недочеты предшественников, вроде слишком высокой температуры в кабине ЛаГГ-5 или же излишне тугого управления И-21, в нём обещали быть исправлены на стадии проектирования. Потому за такое вмешательство Геркана можно было только похвалить и поблагодарить. Но ныне тот полез уж точно не в свое дело, как то понимал Алексей Иванович Шахурин[5]. Да еще и привлек не абы кого, а самого Ворошилова, который всё так же продолжал оставаться наркомом обороны! Но хуже было другое. Нынешнее совещание вел лично Сталин, собрав на него весь состав Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР. Видимо, решил объединить в одну дискуссию все накопившиеся авиационные вопросы, да и порешать их разом. А таковых имелось в достатке! Особенно после не сильно продуктивного первого визита советской делегации на немецкие авиастроительные предприятия.

Подписание двухстороннего договора о ненападении с Германией и вслед за ним Хозяйственного соглашения о торговле открыли для Советского Союза немало возможностей, как в плане приобретения необходимого новейшего промышленного оборудования, так и в плане изучения боевой техники вероятного противника. И немалым преимуществом для обеих сторон в сложившейся ситуации являлся взаиморасчет за поставляемые друг другу товары, что позволяло вовсе обойтись без трат дефицитных золотовалютных ценностей.

Естественно, прибывшая в начале декабря 41-го года в Москву торговая делегация Германии изначально вовсе старалась диктовать свои условия советской стороне. Мол, вы нам давайте много, всего и сразу, а мы вам отгрузим что-нибудь как-нибудь потом. Может быть. Если не забудем. Но очень скоро к её представителям пришло понимание того, что всё необходимое для себя СССР может закупить и в США. Да, это выйдет дольше и за «живые» доллары, а не по схеме взаиморасчета. Но всё же выйдет! Причем, по заметно меньшим ценам! Ведь, следуя указаниям руководства, свои товары уполномоченные германского правительства оценивали раз в пять дороже рыночных расценок. А боевую технику — вовсе пятнадцатикратно, аргументируя это тем, что Советы всё равно станут копировать её у себя, и данная накрутка изначально является платой за лицензию.

Не учли они при этом одно. Их визави прекрасно осознавали, что Германия уже который год кряду была отрезана от очень многих сырьевых источников, в коих испытывала нешуточную нужду. Потому дней через пять тон руководителя делегации — Карла Риттера, сменился с высокомерно-требовательного на унизительно-просительный. Что-что, а торговаться народный комиссар внешней торговли СССР — Анастас Ованесович Микоян, умел. Более того! Сам желал нагреть немцев на будущих поставках, требуя вперед отгрузки германских товаров, за которые впоследствии виделось возможным предоставить, и лес, и нефть, и зерно, и может даже медь с легирующими металлами, которых так-то самому Союзу вечно не хватало.

Тогда же, параллельно, в Германию была выслана уже советская делегация, которой ставилась задача за месяц-полтора разнюхать всё на месте, что там организованно, да как. И после поведать руководству СССР, поставок какого именно оборудования с вооружением следует требовать от немцев в самую первую очередь. Возглавлял же делегацию нарком черной металлургии — Ованес Тевадросович Тевосян. Почему именно он? Да потому что обладал редким даром выстраивания беседы таким образом, что противоположная сторона впоследствии сама соглашалась с его доводами и выводами, как с единственно возможным. Вдобавок, прежде он уже стажировался в Германии и хотя бы имел понятие, в какую сторону следует смотреть. Плюс сказалась прежде занимаемая им должность — наркома судостроения.

А с судостроением в СССР творился сущий мрак. Слишком уж сильно напортачили те, кто принимал решение о начале претворения в жизнь «Десятилетнего плана по строительству кораблей ВМФ». То есть вся верхушка страны! Ну не мог потянуть Советский Союз в столь ограниченный срок постройку 15 линкоров, 16