Шрифт:
Закладка:
— Мари — мне нравится, Паша. — девушка выпрямляется и я, глядя на короткий халатик, единственной застежкой которого является только узкий поясок, пытаюсь понять, чем я занимался прошлой ночью, надеюсь, что только спал, так как никаких впечатлений не осталось, кроме черной ямы сна без сновидений и усталости во всем теле. Только один орган чувствует себя прекрасно, начиная предательски рваться из-под куска ткани, которым я прикрылся в районе пояса.
Ма… Мари бросила довольный взгляд на мои руки, скрещенный над матерчатым уголком, после чего девушка, со смешком произнеся: «Не буду тебе мешать, мы с завтраком ждем тебя на кухне», покачивая бедрами, вышла из комнаты, а предатель пес побежал вслед за нею — очевидно, завтра ждал не только меня.
Я присел и, в панике, обвел взглядом небольшую комнату, практически сразу углядев свою одежду, висящую на стуле, причем, судя по всему, ее кто-то успел выстирать и высушить, что было особенно приятно — двое суток, без перерыва, провести в суконном милицейском облачении — суровое испытание даже для моего обоняния, что уж говорить о окружающих.
На столе кухни меня ждала тарелка с гренками, пара бутербродов с копченой колбасой и сыром, и девушка с маленькой чашечкой кофе.
Демон, судя по всему, уже сытый, лениво грыз косточку возле двухстворчатого импортного холодильника.
— Паша, тебе что налить — кафе или чай?
— Если не трудно, то кофе. Мари, подскажи, как я сюда попал и вообще…
— А куда мне было тебя деть? Я с тобой попрощалась, с мужиками поговорила, потом экскаватор приехал, я Ивану Хомякову задание дала, после чего гляжу, а твоя машина все еще на месте стоит, хотя больше двух часов прошло. Я тебя бужу, а ты как каменный, не шевелишься, только всхрапываешь периодически. Ну мы с мужиками тебя на соседнее сиденье пересадили, один из них рядом со мной живет, поэтому я села за руль и поехала к своему дому. Решила, что если гаишники остановят, то скажу, что ты меня заставил за руль сесть, ну а дальше ты с ними сам будешь разбираться. Ну а потом мы с Фроловым Михаилом тебя до моей квартиры дотащили, а твой пес куда-то убежал. Я его побегала, посвистела, а как звать забыла, поэтому он, наверное, ко мне не пришел. Я плюнула и пошла домой, я ни за одним мужиком столько не бегала, как за твоим кобелем… А он, сволочь хвостатая, приперся через два часа, когда я уже спать легла, и начал лаять под дверью. Хорошо, что я его успела запустить в квартиру до того, как соседи вышли в подъезд и скандал устроили…
— Извини, конечно, за вопрос, но почему я…
— Почему ты голый? За вопрос извиняю, но Паша, нельзя же себя так запускать. Я понимаю, ты, наверное, один живешь в общежитии, но у тебя носки колом возле туфель стояли. Я боялась, что у меня квартира твоим несвежим бельем пропахнет, поэтому стащила тебя все и постирала……
— Знаете, что, уважаемая Мариам Степановна (вот и имя вспомнилось, в самый нужный момент)? За предшествующие нашему знакомству сутки напролет я проработал милиционером, за которые меня пытались зарезать несколько человек, и я, то ли убил, то ли сделал инвалидами, парочку из них. Меня катали по полу в подъезде заброшенного дома, тыкали ножом и еще пытались застрелить. А утром, проспав минут тридцать, я, в свой выходной день, отправился искать одной чистоплотной девице ее гребаный экскаватор, проведя весь день под солнцем в суконных брюках, долбанной фуражке и рубашке с длинным рукавом. Уж, прошу вас простить меня великодушно, что я за эти сутки носки и трусишки не сменил…- я встал из-за стола: — Спасибо, большое, все было очень вкусно, но нам пора. Демон, пошли!
— Паша! — Мари догнала меня в коридоре, когда я натягивал ботинки и просто повисла на плечах.
— Паша, ты же ничего не поел…
— Спасибо, наелся, да и боюсь провонять ваши обои, потом на ремонт еще потратитесь, я вам должен останусь…
— Паша, ну прости меня дуру… — девушка протиснулась мимо меня и стала перед входной дверью, демонстрирую готовность не выпускать меня из квартиры: — Я вообще, когда тебя увидела, решила, что ты на работу пьяным пришел. У вас в кабинете так воняет, и бутылки под столом стоят. Прости меня, пожалуйста, у меня просто обоняние очень чувствительное, я сильных запахов не переношу.
— Да? — я втянул носом воздух: — Вы что, и Демона успели помыть?
— Ну да, я его косточкой в ванну заманила, свиной, с мясом. О ее проглотил, а потом спокойно стоял, пока я его мыла…
— Да? — я принюхался к себе: — А?
— Ты, Паша, тоже спокойно в ванне стоял…
Я без сил сел на какую-то подставку для обуви — меня ночью раздели, довели до ванны, вымыли и отвели в кровать, а я спокойно стал, как какая-то лошадь?
— Я сама удивилась. Ты еще и разговаривал, с закрытыми глазами и делал все, что я просила. Извини, но ты слишком большой, я бы тебя не дотащила сама… Паша, пойдем, ты нормально поешь, а потом меня до своей работы довезешь, я вчера там машину свою оставила. Я же извинилась.
Честно говоря, я, от таких новостей, уже забыл о своей обиде и желании уйти из этой квартиры поскорей. Поэтому, не чинясь, прошел на кухню, съел все, что мне от щедрот, выделила местная хозяйка, спокойно выпил две чашки кофе, пока девушка одевалась и рисовала себе лицо, после чего, без происшествий доехал до места службы.
— Громов, твою за ногу… — из узкой щели между створками, сплюснув нос о оконную решетку, заорал кто-то из помещения «дежурки», стоило мне припарковать машину у отдела: — У тебя человек в камере двое суток сидит, забирай его немедленно…
Блин, я совсем забыл, что в камере, числящийся за мной, сидит упрямец Семеныч.
— Мариам Степановна, а вы не торопитесь… — я придержал девушку за руку: — Нам еще следственные действия с вами предстоят.
Семеныч, выведенный из тесной вонючей камеры, вонял, наверное, сильнее, чем я вчера, на порядок. Судя по всему, он смирился с судьбой и больше не имел сил бороться. Попросившись первым делом в туалет, он долго пил ледяную воду, льющуюся из, не закрываемого никогда, латунного
