власть уважаю, тем более заграничную, если, разумеется, нахожусь за рубежом, потому что на родине иностранные полицейские мне не указ, кроме представителей Интерпола, наверное, поэтому я отступил в сторону, освобождая проход.

Субъект толкнул дверь, открывая ее шире, и, пропустив вперед себя полицейского, вошел следом. Я закрыл дверь и двинулся за ранними непрошеными гостями. На секунду заскочил в ванную, сполоснул лицо и вышел в комнату.

— С вашего позволения, — сказал субъект и сел на стул.

Грузный Антонио Вердагер неуклюже опустился на кровать, устроившись на ее короткой стороне. Я покрутился на месте, прикидывая, куда сесть, плюхнулся на односпальную кровать и, делая невинное лицо, произнес:

— Я вас слушаю, — произнес я, а у самого на душе кошки скребли — не дай бог, представители власти пожаловали с обыском. Если так, то они непременно найдут перстень из Санта‐Лучины, и тогда я пропал. Инстинктивно я сел так, чтобы загородить собой тумбочку, в которой лежал злополучный перстень.

— Меня зовут Джорди Клавер, — представился высокий субъект и назвал свою профессию, о которой я уже догадался. — Я — полицейский переводчик.

— Очень прият… — начал было я, но вовремя спохватился — ничего приятного в знакомстве с полицейскими не было. — Очень хорошо. Игорь Гладышев! Впрочем, вы уже знаете мои данные, так как знали, к кому идете в гости, и тем более уже называли мою фамилию.

— О да, мы ознакомились с вашими данными, — признался переводчик. Надо отметить, он очень хорошо, лишь с едва заметным акцентом, говорил по‐русски, очевидно, набирался практических знаний по моему родному языку в моей стране. — Можно задать вам несколько вопросов?

«Можно… несколько вопросов…» — проявление вежливой формы общения, и ничего больше. Попробовал бы я сказать, «нет, нельзя», как бы он, интересно, отреагировал на мою несговорчивость?

— Задавайте! — покладисто ответил я.

Джорди произнес несколько слов по‐каталонски, обращаясь к полицейскому, тот ответил ему, и Клавер перевел:

— Сеньор Гладышев, сеньор Вердагер говорит, что уже имел честь познакомиться с вами во время проведения беседы по поводу смерти Константина Коронеля.

— О да! — я сделал печальное лицо. — Жаль Коронеля!

Переводчик молитвенно сложил у груди руки и закатил глаза к потолку.

— К сожалению, как у вас говорят в России, все мы ходим под Богом. — Он вновь взглянул на меня и многозначительно добавил: — Сеньор Вердагер говорит, что эта смерть была странной.

— Странной?! — удивился я. — И чем же?

Джорди Клавер «пообщался» с полицейским на родном языке и вновь обратился ко мне на русском:

— Сеньор Вердагер просит вас припомнить момент смерти Константина Коронеля.

«И чего это они вдруг о погибшем гиде завели речь?» — подумал я и тем не менее напряг память, прокручивая в уме картинки не так давно произошедших событий, и через несколько мгновений выдал результат своих воспоминаний:

— В пещере в одном из залов погас фаер. Константин Коронель вернулся к установленному в стене пещеры фаеру, чтобы достать из висевшего там же рюкзака новый и поджечь его. В этот момент прогремел взрыв, и на Константина обрушилась часть пещеры.

Полицейский, смотревший на меня с отвисшей большущей губой, внимательно выслушал мои слова в переводе Джорди Клавера и снова обратился ко мне через переводчика:

— А странная смерть, сеньор Гладышев, потому, что после извлечения из‐под скалы останков Коронеля и тщательного осмотра места происшествия экспертиза установила: взорвался не тот фаер, который собирался поджечь Константин, а небольшое взрывное устройство, заложенное в расщелине рядом с выходом из подземного коридора в зал пещеры.

У меня не такая большая губа, как у Антонио Вердагера, но отвисла она примерно на такое же расстояние, как и у него.

— Ничего себе! — воскликнул я помимо своей воли. — Откуда оно там взялось?

— Мне бы тоже хотелось это узнать, — устами переводчика ответил полицейский. — У вас на этот счет нет никаких соображений?

Я с недоуменным видом покрутил головой:

— Абсолютно.

Вердагер почмокал своими большущими, словно вареники, губами и через переводчика спросил:

— Сеньор Гладышев, вы слышали о том, какая сегодня ночью произошла в отеле трагедия?

Врать было бессмысленно, меня внизу видела почти вся наша бригада, наверняка еще кто‐то и из посторонних мог это засвидетельствовать, и я честно ответил:

— Слышал.

— Откуда, позвольте вас спросить? — последовал от полицейского очередной вопрос в переводе Джорди Клавера.

Я кашлянул в кулак, чтобы выиграть время для обдумывания ответа.

— Я выходил на балкон перед сном и увидел внизу скопление людей. Из любопытства спустился вниз и узнал, что наш соотечественник упал с высоты и погиб.

— Прискорбно, прискорбно, — пробормотал похожий на араба переводчик, выражая участие в гибели моего соотечественника от себя лично, а от имени полицейского добавил: — Вам ничего не известно относительно смерти сеньора Сильвестрова?

Я глянул на толстомордого, смахивающего на дружеский шарж полицейского, и ответил:

— Нет. А почему мне должно что‐то быть о нем известно?

Джорди Клавер переадресовал мой вопрос Антонио Вердагеру, а затем перевел его ответ мне:

— Вы же из одной страны, да и в пещере вместе были.

— Только это — из одной страны и вместе в пещере были, — пробормотал я. — Мы с ним редко общались. — Я хотел еще добавить, что мы испытывали друг к другу антипатию, но вовремя прикусил язык, подумав, что Вердагер может из этого сделать вывод, будто я причастен каким‐то образом к гибели Сильвестрова.

— Вот как? — изрек Антонио в лице Джорди Клавера. — А мне сказали, что вас вместе видели в монастыре Барбера.

И полицейский, и его переводчик уставились на мою персону изучающими взглядами.

Я чуть не поперхнулся, однако успел сглотнуть, ничем не выдав своего состояния, и широко улыбнулся:

— И о чем это говорит?

Антонио Вердагер пожал жирными плечами, сильно обтянутыми форменной рубашкой, когда Джорди перевел ему мои слова и что‐то сказал.

— О том, что вы вместе с ним и еще несколькими людьми, побывавшими с вами в пещере Аделита, зачем‐то ездили в Барберу.

— Как зачем?! — разыграл я изумление. — Разумеется, посмотреть знаменитый монастырь. Мы все приехали в Каталонию почти в одно и то же время, и почти в одно и то же время уезжаем домой, живем в одном отеле. Конечно же, каждый из нас хочет посмотреть как можно больше достопримечательностей. Так что нет ничего удивительного в том, что наши туристические маршруты иной раз совпадают и мы вместе оказываемся на некоторых экскурсиях.

— Может быть, может быть, — с задумчивым видом сказал на каталонском языке полицейский, а переведший его слова Джорди Клавер произнес их с откровенной насмешкой.

Разговор принимал для меня неприятный оборот, и потому я постарался быстрее его закончить.