идея с открытыми отношениями изначально была моей, но должен признаться откровенно – сейчас мне очень горько. Наверное, все дело в том, что, когда я это предлагал, я думал только о себе – о том, что буду делать я: короткие, ни к чему не обязывающие связи, иногда – совместный ужин в ресторане или что-то еще в этом роде. Признаю, с моей стороны это было эгоистично и глупо. В конце концов, я знаю тебя достаточно хорошо. Нужно было сразу сообразить, что случайные связи не для тебя.

– Я… пыталась, – призналась я. – Я даже зарегистрировалась в «Тиндере», но мне все равно казалось, что я поступаю неправильно.

– Моя сестра прислала мне ссылку на горячую новость – поцелуй на хоккейном матче. В статье говорилось, что он игрок НХЛ, причем достаточно известный.

О боже! Должно быть, я действительно сделала ему больно. Чисто технически моей вины в этом не было, однако я хорошо понимала, что испытал Габриэль. Ему пришлось еще хуже, чем мне. Сама я очень переживала, когда он только рассказывал мне о своих «мимолетных связях», но я не могла даже представить, какой была бы моя реакция, если бы я увидела его подружек на экране «Джамботрона». А наш с Максом поцелуй растиражировали все крупные спортивные СМИ.

– Мне очень жаль, что ты это увидел…

– Виктория не знала, что наши отношения, гм-м… изменились, поэтому она подумала…

– Она подумала, что посылает тебе свидетельство моей измены?

– Что-то в этом роде. Я ничего не говорил своим родственникам о нас, так что…

– Надеюсь, теперь ты им все объяснил? Мне бы не хотелось, чтобы твои родные думали обо мне плохо.

– Разумеется, я им объяснил.

– Но почему ты им все сразу не сказал?

– Сам не знаю. Наверное, я подумал, что они не поймут… Мои родственники тебя просто обожают. Кроме того, я надеялся, что, когда я вернусь и мы снова будем вместе, все это не будет иметь значения. – Он немного помолчал. – Скажи, у тебя это серьезно? Ну, с этим хоккеистом?

Когда он вернется и мы снова будем вместе… Можно подумать, что это предрешено. И я со своей стороны предпринимала отчаянные попытки, чтобы это действительно было так, но сейчас, в этот самый момент, я абсолютно не представляла, что я могу ему сказать. Мои отношения с Максом казались – и были – серьезными. Во всяком случае, для меня. На протяжении почти двух недель мы ложились и вставали вместе, да и днем почти не разлучались. Этого времени хватило, чтобы я начала испытывать к Максу достаточно сильное чувство. С другой стороны, наши отношения с самого начала были ограничены точной датой. Как в таком случае, можно было считать их сколько-нибудь серьезными?

– В конце лета он уезжает.

– Вот как?

– Могу я задать тебе один вопрос, Габриэль?

– Конечно. Спрашивай.

– Что, если бы я сказала, что да, меня с Максом связывают по-настоящему серьезные отношения? Как бы ты тогда себя чувствовал?

– А сама-то ты как думаешь? Да я целую неделю не спал, когда узнал, что ты начала с кем-то встречаться! Это было… в общем, я чувствовал себя отвратительно. Я люблю тебя, а ты спишь с другим мужчиной.

– А тебе не кажется, что ты любишь меня недостаточно сильно, чтобы хранить мне верность? И то, что ты уехал в другую страну, ничего не меняет. Мы могли бы ездить друг к другу и сохранять нашу любовь даже на расстоянии. – В горле у меня встал комок, и я с усилием сглотнула. – Как ты мог уехать, если ты меня любишь?

– Я же сто раз говорил тебе, Джорджия: это не имеет никакого отношения к тем чувствам, которые я к тебе испытываю. Тебя я люблю – я не люблю себя! В последнее время я чувствовал себя полным неудачником – в карьере, в жизни, во всем… У тебя же, наоборот, все складывалось как нельзя лучше: карьера, успешный бизнес… Иными словами, у тебя было все, чтобы перейти на следующую ступеньку, на новый жизненный этап. В какой-то момент я поймал себя на том, что завидую твоему успеху, и понял, что должен что-то предпринять, чтобы что-то изменить в своей жизни. – Его голос дрогнул. – Я не чувствовал себя достойным твоей любви, Джорджия. В этом все дело.

По моим щекам покатились слезы. Габриэль и раньше говорил мне что-то подобное, но сегодня его слова впервые показались мне искренними. Наш разрыв стал для меня шоком, потрясением. До сих пор единственное, что я чувствовала, была моя собственная боль, но теперь я лучше понимала желание Габриэля вырваться на свободу, чтобы попытаться изменить ситуацию к лучшему. А не понимала я того, как можно любить одного человека и в то же время трахаться с кем-то другим.

Я вздохнула.

– Мне очень жаль, что ты считал себя неудачником… Но еще больше я жалею, что не понимала, как ты от этого страдал.

– Ты ни в чем не виновата, Джорджия. И я вовсе не собираюсь перекладывать всю вину на тебя. Ты спрашивала, как я мог от тебя уехать… Поверь, я сделал это не потому, что не любил тебя. Напротив, я уехал только потому, что очень хотел измениться. Ради тебя, Джорджия. Я хочу стать достойным тебя, чтобы ты могла мною гордиться.

Мне хотелось сказать, что желание измениться вовсе не подразумевает необходимости спать с другими женщинами, но прерывистые всхлипывания на том конце линии заставили меня промолчать. Я и сама плакала, и горячие слезы ручейками стекали по моим щекам. Не знаю, чего я ожидала, когда признавалась ему, что встречаюсь с другим, но только не этого. Я не собиралась доводить Габриэля до слез. Мне было бы гораздо легче, если бы он разозлился, затеял ссору, наорал бы на меня, наконец! Но это… Габриэль плакал, и сердце у меня заныло. В конце концов, мы знали друг друга много лет, и хотя сейчас он причинил мне боль, мне не хотелось отвечать тем же.

Я вытерла слезы и сделала несколько глубоких вдохов подряд. Следующие несколько минут мы разговаривали о каких-то пустяках, разговаривали довольно спокойно, но над нами продолжала довлеть вся тяжесть сделанных раньше признаний. На прощанье мы договорились, что в самое ближайшее время постараемся еще раз обсудить сложившуюся ситуацию, но ни один из нас не сказал, когда это произойдет.

Дав отбой, я поспешила в ванную комнату в надежде, что горячий душ поможет мне прочистить мозги и поднимет настроение. Увы, мне так и не удалось полностью избавиться от подавленности, в которую вогнал меня разговор с Габриэлем.

Когда я уже одевалась, вернулся Макс. Я застегивала лифчик, как вдруг ощутила у себя на талии его большие, сильные руки.

– У тебя чертовски сексуальное нижнее белье, – промурлыкал он мне на ухо. – Тебе это известно?

Я улыбнулась.

– Мне нравятся кружева, даже когда их не видно под одеждой, – сказала я. – Как прошло твое совещание с агентом?

Макс развернул меня к себе, и я увидела, как изменилось выражение его лица.

– Что-то случилось?

– Да нет, все в порядке, – ответила я, но Макс только покачал головой.

– Чушь! У тебя такой вид, как будто ты плакала.

Я еще не успокоилась как следует после звонка Габриэля. Мне было ясно: если я сейчас буду говорить об этом с Максом, я сорвусь и тогда… Жаловаться на Габриэля тоже не имело смысла, поэтому я набрала в грудь побольше воздуха и медленно выдохнула, стараясь взять себя в руки. Надо сказать ему хотя бы часть правды, подумала я, тогда, быть может, он не станет допытываться об остальном.

– Мне звонил Габриэль.

Макс стиснул зубы:

– Этот придурок… Это он тебя расстроил?

– Нет. – Я покачала головой. – То есть да. Нет, не думай, он ничего такого не сказал, просто… просто мне было очень тяжело с ним разговаривать. Он, кстати, знает, что я с кем-то встречаюсь.

Макс заглянул мне в глаза:

– Хочешь об этом поговорить?

Я грустно улыбнулась:

– Спасибо за предложение, но – нет. Чего я действительно хочу, так это насладиться последним днем отпуска.

Макс опустил голову. Некоторое время он смотрел в пол, потом нехотя кивнул.

– Расскажи лучше о твоих переговорах с агентом! – Я старательно изображала энтузиазм. – Что он сказал? Ты доволен?

Макс кивнул.

– Мы все обсудили, и он считает, что нам удастся добиться выполнения всех наших условий. Понимаешь, контракт профессионального спортсмена – это не просто обсуждение суммы, которую он получит, скажем, за год. Гораздо труднее