— В районе одиннадцати, говорите? — потрогав себя за подбородок, спросил круглолицый мужчина с короткими усиками. — Переулок Полевой?… Я ехал, машину видел, женщина какая-то в нее садилась.

— Красивая? — спросил Комов.

— Почему красивая? — как-то странно глянул на него мужчина.

— Ну, есть версия… — не очень уверенно сказал Федот и почему-то глянул на Степана, как будто это он предположил, что бдительность Ступора усыпила красивая женщина.

— Да нет, я бы не сказал. Толстая, я бы даже сказал, круглая, в платке. Пуховый такой платок. И валенки.

— Валенки?

— И очки, круглые такие, их еще велосипедами называют.

— Очки, пуховый платок, валенки… Может, маскировка? — глянув на Степана, предположил Комов.

— И толстая, потому что одежды много… В чем она была?

— Мне кажется, в пуховике… Маскировка, говорите? — мужчина снова потрогал себя за подбородок.

— А вы что-то заметили?

— Да мужские какие-то у нее движения…

— С женщиной понятно, а что с номерами?

— Так не видно было номеров. Снегом залеплены, может, в сугроб куда-то заехали.

— А марка?

— Красная «девятка».

— Оружие у женщины не видели?

— Оружия… Да выбросила она что-то… Я как раз из-за поворота вырулил. Она меня заметила, быстро села, мне даже показалось, что поскользнулась. За дверь схватилась, не упала. Села, и все.

— Место показать сможете?

Как оказалось, «девятка» стояла на середине дороги, на границе двух участков, смыкающихся по задней границе. Предполагаемый преступник прошел еще метров пятнадцать после того, как свернул в Полевой проулок. Сбросил что-то под забор, сел в машину и уехал. Или уехала?

Сосед не обманул, в сугробе у забора Комов сумел отыскать пистолет «ПМ» с глушителем.

— Уж не тот ли, из которого Конева убили? — спросил он, обращаясь к Степану.

— А чем черт не шутит!

В Конева стреляли из «ПМ», сам пистолет найти не удалось, экспертам достались только гильзы от него, которые нашлись во дворе, в снегу, неподалеку от ворот. Это говорило о том, что киллер мог стрелять, находясь во дворе дома. А мог стрелять, перекинув руку через ворота.

Гильзы нашлись и сейчас, и Степан приложил к ним обнаруженный пистолет.

— Уголовный розыск не спит! — вымученно улыбнулся Воротков.

На дворе знаменитые крещенские морозы, тем более ночь, а работать приходится на открытом воздухе. Ветошников, тот оказался хитрее, он отправился опрашивать свидетеля. Хорошо хоть не снял верхнюю одежду в гостях у Лилии, даже за стол не сел, но кружку горячего чая от нее принял.

— А-а, сыскари! — вяло обрадовался он.

— Повадились к Лилии, — глянув на девушку, сказал Степан.

— Не понял, — приняв намек на свой счет, нахмурился следователь.

— Да вот Сафрон сначала нагрянул, за ним Ступор.

— Ну да, Ступин.

— Левая рука Сафрона. А Коняра считался его правой рукой… И Сафрон хотел что-то узнать насчет убийства, и Ступор вот зашел. Но не дошел.

— Это да.

— Вот я и думаю: что все это значит? То ли кто-то команду Ступора выбивает. Сначала Конев, потом Ступин. Или убийца Сафрона ждал. Думал, что убивает Сафрона.

— А команду Ступора зачем выбивать?

— Да затем, что людям спокойно жить не дают.

— Это ты насчет Паклина?

— Не знаю.

Степан взял Ветошникова под локоток и вывел его из дома на мороз.

— Мы, конечно, не подозреваем Долголетову, — сказал он. — Но тайна следствия не для нее.

— С чего это ее подозревать?

— Женщина в машину садилась. Выбросила пистолет с глушителем, села в красную «девятку» и уехала. Номера в снегу, номер прочесть не удалось.

— А пистолет нашли?

— У Севастьяныча. Думаю, тот самый, из которого Конева положили.

— Женщина пистолет выбросила?

— Толстая, в очках, валенки, пуховой платок… Ну и перчатки, само собой… Думаю, маскировка. Движения у дамы мужские, свидетель обратил на это внимание. Видел, как она пистолет выбросила, это уже движение, к машине повернулась, поскользнулась, удержалась… Да ты и сам можешь с ним поговорить, Эдуардов Игорь Валентинович, тридцать пятый дом.

— Да, конечно… Думаешь, мужчина это был?

— Существует такая версия, что женщины не стреляют в голову.

— Спорная версия.

— И тем не менее… Убийца основательно подготовился. Даже валенки надел. Очень удобно. И тепло, и след бесформенный, и размер ноги не установить. Правда, если без калош, то скользко. У машины преступник поскользнулся. А может, по пути где-то и упал. — И паспорт выронил! — улыбнулся Ветошников.

— А может, и парашют, — пошутил и Степан.

— А если серьезно, ничего мы не найдем, если работал профи. — А если все-таки женщина?

Степан усмехнулся, представив, как из-за куста на Ступора выходит толстая женщина в платке, в очках и в валенках, еще и с пистолетом в руке. Тут немудрено в ступор впасть.

— Это точно не Долголетова.

— И не Паклин.

— Ну да.

Паклин в камере, он физически не мог совершить убийство.

— Но Паклин меня все равно напрягает. И его подружка тоже… Подружки, — немного подумав, добавил Степан.

— В этот раз хоть видели кого-то, а вот кто Конева убил?

— Может, этот, в валенках?

И утром со свидетелями работали, и сейчас, но в первом случае никто ничего не видел. И свежих следов ног на снегу не обнаружилось. На хорошо утоптанном снегу. Валенки на таком покрытии оставляют едва заметный след, может, потому эксперты не смогли его выявить. И собака ничем не помогла, и времени много прошло, часа два, не меньше, и сильный мороз очень сильно сказался на обонянии.