— Незачем пугать бойца. — пояснил я. — Ему вряд ли вообще придётся увидеть разлом. А если увидит, то скорее всего уже не выживет.

— Значит боец пугать нельзя, а Шупака можно? — призыватель демонстративно нахмурился.

— Поверь, мне тоже всё это не нравится. Если император начал стягивать войска к границе с разломом, значит все очень плохо. Надо скорее вернуться назад, а то пропустим всё веселье.

В первый день пути нам больше не попадались большие отряды легионеров. А вот на второй мы встретили аж три. Первый прошёл, когда мы завтракали на постоялом дворе, а следующие два повстречались нам в течение последующих двух часов. Каждый состоял из полутысячи воинов минимум.

Вообще в империи имелось десять легионов, два из которых постоянно находились возле столицы, а оставшиеся располагались у границ. И судя по всему, его императорское величество снял с каждого легиона по одной когорте, и направил их к разлому.

Желание повернуть назад росло с каждым часом все сильнее. Останавливало лишь одно — таинственный символ. Следовало узнать, почему он знаком всем, кто учился в интернате, и что за ним стоит. Решу этот вопрос, а там по обстоятельствам — или отправлюсь с дриггом в его село, или оставлю мелкого на попечение Исаи, а сам вернусь назад.

Поэтому мы продолжали двигаться вперёд, любуясь полями, близкими холмами и далекой цепью горных вершин, даже сейчас покрытых снегом. Дважды нам встречались реки, через которые были переброшены прочные каменные мосты.

Это произошло на исходе второго дня, как мы покинули Сарду. Я как раз размышлял — остановиться в приличном трактире, с добротной конюшней и хорошим номером, или же дотянуть до столицы следующей провинции. В первом случае можно будет обогнуть город, и тем самым избежать лишних трат. А во втором — можно заскочить в представительство граничного министерства, и узнать последние новости с границы. Всё же прошло трое суток, как мы покинули приграничье.

И когда нам повстречался очередной постоялый двор, я принял решение — останавливаемся. Повернулся, чтобы порадовать Шупаку, который знатно проголодался, и увидел, как в моём направлении несётся «ледяное копьё» — уж мне достаточно было мгновения, чтобы определить боевое заклинание второго круга.

— Шупака, на землю! — рявкнул я, спрыгивая с лошади. — К бою!

Атакующее заклинание пронеслось над нашими головами, а из высокой травы уже начали подниматься нападавшие. Три, пять, десять. Твою же мачеху, опять какие-то оборванцы! Но как⁈

«Хозяин, позволь мне убить их всех!» — раздался в голове голос духа. — «Я быстро»

— Разрешаю. — дал я добро. — И постарайся мага не убить!

— Да я не видеть мага! — ответил Шупака, решив, что я обращаюсь к нему. — Сейчас дух огонь призову!

— Защиту на лошадь поставь. — приказал я, наблюдая, как огненный смерч стремительно несётся к разбойникам. Черт. Оборванцы. Неужели… — Ифрит, не убивай их!

Поздно. Старший дух огня уже не слышал. Ревущим пламенем он набросился на одного, затем на другого противника, оставляя за собой лишь обожжённые трупы…

— Шупака, как его остановить? — спросил я у призывателя.

— Теперь никак. — пожал плечами дригг. — В следующий раз командира будет думать, как разрешать ифрит убивать.

— Хорошо, что мага попросил не трогать. — пробормотал я, создавая плетение. Сначала «огненную стрелу», а затем «воздушный купол» третьего круга. Магию четвёртого пока не использую — не дай Единый ошибусь в плетении, и приложу себя, а не противника. Слышал я, как маги по глупости сами себя калечили.

Ифрит всё же услышал мой приказ, и не стал убивать всех. Шестеро оборванцев кричали что-то на непонятном языке, хотя желание нападать у них полностью исчезло. Еще бы, с обожжёнными по локоть руками и поджаренными пятками не то что сражаться, даже убегать не получится.

— Жди здесь. — приказал я камлающему Шупаке. — И будь готов оказать мне поддержку.

Когда я приблизился к группе оборванцев, выглядевших ещё хуже, чем те, у границы, они уже разделились. Пятеро сбились в одну группу и оказывали друг другу помощь, а один стоял особняком, глядя на меня с какой-то затаённой ненавистью. Словно я был его кровным врагом, не меньше. Маг.

Его руки, в отличие от простых бойцов, были целы — ифрит лишь сжёг ему пояс, и сейчас противнику приходилось удерживать обеими руками штаны. Ну и впалый живот алел слабым ожогом. Хм, а мне достался весьма умный дух — надо же, так легко обезвредил противника.

— Ты понимаешь, что я говорю? — поинтересовался я у одарённого.

— Сут аллещ ши дарроственг элфен мор дверус? — с вопросительной интонацией процедил сквозь зубы маг.

— Жаль. — ответил я, и врезал противнику кулаком в челюсть. Рука у меня тяжелая, удар поставлен умелыми наставниками ещё в юности, так что чужак рухнул на землю, как подкошенный. Ну вот, сначала действую, а потом думаю. И кто теперь будет этому одарённому штаны держать?

Через двадцать пять минут по тракту двигалась необычная процессия. Пятеро доходяг несли на руках шестого, который был крепко связан по рукам и ногам. А сразу за ними ехали мы с Шупакой.

Разумеется, ни о каком постоялом дворе не могло быть и речи — ни один хозяин гостиницы не согласится пустить в своё заведение подобный сброд. Нет, теперь только город. Там стража, там представительство граничников, министерство, и храм Единого. Кого-то эти оборванцы точно заинтересуют.

К таможенному посту добрались, когда уже начало смеркаться. Хорошо, что здесь, в дали от разлома, в город можно было въехать или войти круглосуточно. Разве что гружёные подводы и телеги не впускали, да особо большие отряды, чтобы не беспокоить горожан ночным шумом.

— Стоять! — гаркнул сержант, выходя из сторожки на середину дороги. Я тут же подчинился, заодно потянув на себя верёвку. Она тянулась к поясам двух оборванцев, идущих спереди, и охватывала всю группу пленников.

— Командира, моя кажется, что нас не признать. — тихо произнес Шупака.