ножом. Мой метательный снаряд, разумеется, до цели не добрался. С печальным «звяк» он столкнулся с кончиком клинка фехтовальщика и вращаясь улетел ему за спину. Меч плавно качнулся обратно, чтобы встретить меня, но уже не успел. Мои растопыренные когтистые верхние лапы были нацелены хуману в лицо и грудь. Увы, противник сумел меня неприятно удивить, продемонстрировав что звериная скорость реакции доступна не только мне. Он тоже принялся скручиваться, стараясь уклониться от моих ударов. Поздно! Мои когти ударили его в грудь и распоров тёмный балахон… соскользнули. Под тканевой робой оказался одет какой-то доспех. Второй лапой достал его уже на излёте и тут смог его наконец зацепить. Когти в который раз за сегодня обагрились кровью, оставив сразу три рваных кровавых полосы у противника на лице. Противник вскрикнул и рухнул на спину, а я пролетел по инерции дальше. Левую лапу что-то обожгло и я с недоумением увидел стремительно расширяющиеся кровавое пятно на своей шерсти. Когда он успел извернуться? Что-то я не понял! Приземлившись на все четыре лапы, я стремительно обернулся к врагу и заметил как он поднимается на ноги. Всё так же быстро и беззвучно, как и до моей атаки. Хотя нет — всё же не так. Вот он попытался смахнуть левым рукавом кровь, которая заливала ему глаза и я услышал тихий стон, когда грубая ткань прошлась по краям порезов. Да и кровь вытереть удалось лишь отчасти — новые капли стали скапливаться на бровях, грозя перекрыть обзор, но скорбно стенать или убегать, хуман не спешил. Вместо этого он потянул левой рукой из-за пояса какой-то длинный предмет и коротким взмахом отправил его в мою сторону. Увернуться от его метательного снаряда — сложности у меня не возникло. Как и от двух последующих. Все они с шуршанием промчались мимо меня, со стуком упав на пол в паре скачков позади. И что же он такой крутой делает внутри фургона, а не отражает атаку на караван? Проспал что ли? В общем, моя идея о том что внутри будет беззащитная дичь, пока оказалась совершенно несостоятельной.

Оценив безрезультативность своих бросков, лысый бибизян прекратил делиться со мной потенциальным оружием и снова ухватив свой клинок стал медленными шажками со мной сближаться. А разумный я, как мог, удерживал в узде бунтующие инстинкты, требующие немедленно порвать горло врагу. Звериной части меня было абсолютно плевать на высокий риск гибели. Полагаю по той простой причине, что она — звериная ипостась, математику и статистику никогда не изучала и прекрасно жила руководствуясь инстинктами. Ситуацию разрешил скрипучий резкий звук за моей спиной и запах ещё одного человека, заставившие меня рывком развернуться и броситься на нового врага. Дальнейшее я запомнил фрагментарно. Полагаю в силу выброшенного в кровь, какого-то гормона. Но поскольку в биохимии крови гноллов я остался профаном, тут могу только гадать.

Вот я смотрю на своего соперника и хочу его растерзать. Вот раздаётся звук сзади и тут же приходит волна запахов. У меня за спиной ещё один человек — это бесспорно. Другой, не похожий на всех прежде встреченных. От него разит множеством ароматов, от которых хочется чихнуть, и совсем чуть-чуть как от человека. Вот я цепляясь когтями за доски стены, рывком бросаю себя дальше по коридору, атакуя на запах прежде, чем глазами смог углядеть противника. Новым врагом оказалась женщина или скорее девушка. Но это я сейчас понимаю, когда покадрово разобрал то сражение. Тогда же передо мной был низкорослый хуман с длинной гривой черной шерсти на голове. Она даже успела начать что-то говорить на своём языке, но наконец рассмотрела меня. Её зрачки стали расширяться от ужаса, а изо-рта вместо речи вырвался визг, резанувший по ушам, не хуже чем её запах по моему носу. Мой первый скачок, под лапами блеснул брошенный мной прежде кинжал — но я не пробую остановиться чтобы его поднять — мои когти как показала практика — куда более грозное оружие, чем эти узкие и короткие лезвия, которыми пользуются людишки. Второй скачок — девушка попробовала рвануться назад, в открытый проём двери, из которого так неосмотрительно вышла, сзади доносится топот шагов бегущего преследователя, но уже поздно — я на расстоянии удара лапой.

С этой дичью всё получилось отлично — никаких доспехов под одеждой у женщины нет и когти обеих лап безо всякого труда вспарывают ей грудь и горло. В морду плещет кровь, а голову пьянит запахом освежеванной дичи. Вопль замолкает — сложно кричать, когда твоя трахея рассечена. Тело в лапах бьётся в агонии. Разворачиваюсь к преследователю — всё верно — несётся что есть мочи по коридору. Внутри бьётся восторг — моя добыча! Теперь осталось расправиться с воином. Выжить бы в этом бою… Из комнаты, так и оставшейся открытой, доносятся разные запахи. И среди них я вдруг различаю запахи других людей. Таких же как первой моей жертвы. Не дожидаясь бегущего врага, я швырнул в него агонизирующее тело и злобно рыкнув, рванул в комнату. Охота продолжается!

Размер помещения удивил. После я смог понять, что вся повозка была спроектирована по принципу железнодорожных вагонов моей прошлой жизни — то есть коридор от возниц шёл вдоль одной из стен постройки, оставляя практически всю ширину под помещения, двери из которых выходили в этот самый коридор. Так вот комната, в которую я ворвался, сорвав занавеску висевшую за дверью, оказалась очень большой. Судя, по всему чуть ли не единственной на этаже. В комнате имелись окна — большие, арочного типа проёмы, хорошо освещающие помещение. Понятия не имею чем они их затягивали — наверное стеклом или чем-то подобным — поверхность была едва заметно мутноватой, но вполне просматриваемой. Ещё в помещении было множество разнообразной мебели, всевозможных драпировок, тканевых перегородок и просто шквал незнакомых прежде запахов. Но главное в ней были люди — различной степени одетости или обнажённости женщины людей, которые с ужасом взирали на меня.

Восемь самок пали от моих лап и клыков менее чем за двадцать вдохов — удобнейшая в добыче дичь, неспособная к сопротивлению, если не считать за таковой — визг, которым они пробовали меня оглушить. Оставшиеся три, за то время, что я расправлялся с их товарками, успели забиться в угол и даже вооружились какими-то палками или железками. Я насмешливо лающе рассмеялся и кинулся к ним, но когда был уже в одном скачке — одна из них взмахнула своим орудием