Шрифт:
Закладка:
10 июня 56 года. Земля, Северный Атлантис, город Пирр, лагерь военнопленных
Рядом с бараком Крониона не было. «Ушёл?» — недовольно сузил глаза Гедимин. «Один? Куда⁈»
Он заглянул внутрь. Уже рассвело, но пленники не спешили выйти на улицу — снаружи было так же скучно, как под крышей, но гораздо жарче и грязнее. Гедимин вскинул руку в приветствии; дверь за ним уже закрылась — опасаться было нечего.
— Ага, — кивнул ему рослый серокожий eateske — выходец с промороженной Европы. — Мутанта нет — увели на допрос. Может, расстреляют, наконец.
— Не лезь к Крониону, — дежурно напомнил Гедимин.
— Я на него не дышу, — выразительно пожал плечами «европеец». — Была охота пачкаться…
У комендатуры мутанта тоже не было — как и на крыше. Утолив жажду и вылив на голову пригоршню воды, Гедимин ушёл с площади. Впереди был целый день, неожиданно пустой; в небе реяли дроны-наблюдатели, наводя на ремонтника тоску.
Мимо прошагал охранник в «Шермане», двое в лёгких экзоскелетах шли за ним. Гедимин покосился на комки сплавленного песка, прикипевшие к соплам бластеров, и на выкрошившиеся края пластин обшивки, — пыль забивалась под них, постепенно вытачивая себе нишу. Тихий скрип сопровождал движения «броненосцев»; скорее всего, они его не слышали.
«У макак нет ничего, что не нуждалось бы в починке,» — Гедимин, недовольно щурясь, выбирался из лабиринта бараков. «Наверное, это их обычай.»
Лагерь расползался по засушливой равнине во все стороны, и ограду возводили с большим запасом. Даже сейчас постройки ещё не подступили к ней вплотную. Гедимин вышел на утоптанный пустырь в сотне метров от сварной металлической изгороди. Над ней поднимались наблюдательные вышки, и цепочка дронов висела в воздухе, поворачиваясь вокруг своей оси и направляя на лагерь то одну, то другую камеру. Гедимин выкопал осколок кирпича и отошёл подальше от вышки — имело смысл освежить память, выведя на земле какой-нибудь чертёж или схему.
С первой вышки отлично просматривалась вторая; вскоре eateske вышел к ней. Чуть ближе к ограде, не обращая внимания ни на дроны, ни на охранников, сгрудились пленники — не то четыре, не то пять десятков существ. Они обступили кольцом маленькую площадку, с которой доносилось тяжёлое дыхание и — время от времени — глухие удары. Несколько секунд спустя всё смолкло, толпа слегка расступилась и снова сомкнулась. Другая пара бойцов вышла на ринг, и начался новый поединок.
Двое повернулись на звук шагов, жестами позвали Гедимина в круг, но он покачал головой и отошёл к глухой стене барака. Там была хорошо утоптанная земля — не рыхлый песок, на котором чертежи таяли быстрее, чем их рисовали.
Он не успел вывести даже половину линий — чья-то тень упала на него, и четырёхпалая ступня перечеркнула чертёж, втоптав его в пыль. Гедимин резко выпрямился и встретился взглядом с белоглазым eateske в серо-чёрной форме космолётчика.
— Heta! — выдохнул тот, разводя в стороны пустые ладони. — Бомбу на глазах у макак чертишь ты — а психом называют меня!
Гедимин покосился на сторожевые вышки, посмотрел на растоптанный чертёж и недовольно сощурился.
— Это не бомба, — сказал он.
Белоглазый хмыкнул, по его лицу, от виска до подбородка пересечённому широким шрамом, пробежала странная дрожь.
— А то я не знаю, для чего нужен плутоний, — прошептал он. — Есть места потише. Могу отвести.
«А у него есть радужка,» — не без удивления заметил Гедимин. В тени глаза космолётчика выглядели белыми, только зрачок выделялся тёмным пятном; когда он повернулся боком к свету, вокруг зрачка заблестело серебристое кольцо.
— Веди, — согласился тридцать пятый, пропуская eateske вперёд.
Это был закоулок где-то на западе лагеря, ближе к ограде; два барака поставили криво, и улочка между их глухими стенами превратилась в полузакрытый тупик. Белоглазый космолётчик остановился там, провёл пальцами стопы по утоптанной земле. Сюда редко подсыпали песок, а старый частью унесло ветром, частью он спрессовался; Гедимин присел на корточки, провёл по земле осколком кирпича — остался отчётливый тонкий след.
— Постой, — белоглазый опустился рядом с ним, приподнял жёсткую пластину на поясе и извлёк из-под неё заточенный двадцатисантиметровый стержень. — Держи. Мы пальцами не чертим.
— Спасибо, — удивлённо мигнул Гедимин, рассматривая странный предмет. На одном его конце была проделана прорезь, куда хорошо уместился бы тонкий скол кирпича, а другой был заточен и слегка скруглён.
— Владей, — по лицу космолётчика снова пробежала дрожь, рассечённая шрамом губа приподнялась. — Спрячешь в пояс.
Тридцать пятый задумчиво посмотрел на белоглазого — тот не собирался уходить, сидел рядом, выжидающе глядя на Гедимина. Он сжал в пальцах стержень и провёл по песку пробную линию.
— Тихо, — белоглазый протянул руку к ладони Гедимина. — Это не камень. Дай я покажу, как его держать.
Он развёл пальцы ремонтника в стороны, сложил первые два кольцом, пропустил сквозь него стержень и прижал его костяшкой третьего пальца и сведёнными вместе подушечками первых двух. Гедимин удивлённо мигнул. Белоглазый закивал, крепко сжал руку ремонтника и провёл стержнем по песку. На его четырёхпалой ладони виднелись рубцы — много маленьких шрамов, и на пальцах не хватало как минимум трёх фаланг.
— Удобно, — заметил Гедимин, проводя линию самостоятельно. — Ты придумал?
— Научили, — отозвался белоглазый. — Это древняя штука.
Гедимин начертил ещё несколько линий, стёр их и посмотрел на космолётчика.
— Значит, бомба? — спросил он. — Нейтронная сойдёт?
Космолётчик не шевелился, пока чертёж не был закончен. Когда Гедимин убрал руку и немного отодвинулся, прикрывая линии спиной от вездесущих дронов, белоглазый eateske выдохнул и склонился над чертежом, поглаживая пальцами воздух.
— Это вещь! — прошептал он, покачав головой; шрам снова дёрнулся. Второй, ещё более широкий, даже ветвящийся, проходил по его затылку и спускался на шею.
— Вещь! — повторил белоглазый, тщательно стирая
