Шрифт:
Закладка:
Норфолк. Англия. 26 июля 1129г.
Большой четырехэтажный квадратный донжон, его называли норманнским, был выстроен еще отцом теперешнего владельца – покойным Гуго де Биго старшим. Это была высокая и массивная, до неуклюжести, квадратная махина с прямоугольными башенками, в которых располагались винтовые лестницы, соединявшие этажи главной башни. Сложенный из грязно-серых камней, северная кладка которых уже успела местами покрытья темно-зеленым мхом, донжон возвышался над башнями и куртинами цитадели и создавал гнетущее впечатление на всех жителей и гостей Норфолка. А другого от него и не требовалось. Владелец явно и неприкрыто демонстрировал всей округе свою силу и мощь.
Черная и непроглядная английская ночь поглотила город, залила тихим мраком улицы и дома, посеревшие и помрачневшие больше прежнего, ведь они и днем не сильно радовали глаз пестротой красок.
Только крепостные стены города и замка были кое-где освещены мерцающим светом факелов, нещадно чадивших и добавлявших и без того вонючей атмосфере примесь дегтя и сгоревшей смолы.
Донжон был погружен во мрак. Лишь небольшое стрельчатое оконце на четвертом этаже башни ярко светилось и напоминало маяк, светивший кораблям посреди черноты бушующего моря и служивший путеводной звездой, дарящей спасительный путь к тихой и безмятежной пристани.
Стражники, кутавшиеся в теплые провощенные тканевые камзолы, надетые поверх кольчуг, с опаской и страхом поглядывали на этот свет, лившийся из окна донжона. Когда Гуго не спал, а он частенько страдал бессонницей, на их головы сваливалось столько забот и напастей, что в пору было кричать караул. Хозяин замка и граф Норфолка медленно и верно превращался в вечно недовольного брюзгу, а его манера придираться к каждой мелочи уже становилась легендой, вот стражники и косились, опасаясь, как бы он не выглянул из башни и, пройдясь, по замку, не превратил их спокойную ночную смену в кошмар.
– Господи, да когда же он заснет?.. – проворчал молодой копейщик, обращаясь к своему более зрелому возрастом напарнику. – Этак, у нас вся ночь наперекосяк пойдет…
– Не ворчи и успокойся… – отрезал пожилой воин. – Хрен с ним, пусть колобродит хоть всю ночь напролет, лишь бы не удумал проверять гарнизон и выдумывать разную дребедень, вроде ночной атаки и налета врагов…
Он с опаской покосился в сторону освещенного окна донжона и перекрестился.
– Батюшка его, помнится, также чудил в старости… – прибавил он вслух. – Упокой Господь его душу…
Молодой копейщик вздохнул и, опершись туловищем на копье, ответил:
– Так тот уже старый был… – он вздохнул, – а, наш-то, только седеть начать…
Над их головами с противным повизгиванием пролетела стайка летучих мышей. Молодой стражник поежился, осенил себя крестным знамением, и, плюнув в их сторону, сказал:
– Жуть-то, какая… – он поежился, – не ночь, а прямо адский шабаш, прости меня Господи…
– Тихо ты, дубина… – цыкнул на него второй стражник. – Слышишь, шаги? – молодой отрицательно покачал головой. – Небось, рыцарь охраны пошел проверять посты…
– Пойду, пожалуй, встану возле лестницы на куртину. – Ответил молодой, поежился и, крепко сжав древко копья, направился к зияющей черноте лестницы, соединявшей куртину с башней.
– Пошуми, если что… – напутствовал его старый стражник…
Гуго де Биго не спалось. Он сидел в небольшой комнатке донжона, которую он переоборудовал в некое подобие кабинета. Стол его был завален рулонами пергаментов и заставлен чернильницами. Он сидел, опустив голову и уткнув лицо в пергамент, развернутый перед ним на столе и прижатый, чтобы не свернулся, кинжалом и шпорами, которые он снял со своих сапог, чтобы не греметь.
Его жена обладала удивительнейшей способностью ворчать и ругаться по любому поводу, изводя и его самого, и слуг, живших рядом с ними, а об ее чутком сне вообще не стоило и упоминать. Вот Гуго и решил, что лучше спокойно походить без шпор, чем громыхнуть ими по каменным плитам донжона, разбудить ее и услышать в свой адрес столько «лестных» слов, что, хоть волком вой после этого.
– Врет или нет… – вслух прошептал он, снова и снова пробегая глазами пергамент. – Сугерию поверить – себя обмануть, – он криво усмехнулся, – так уже, вроде бы, поговаривают. Хотя… – Он кого-то ожидал, то и дело, бросая взгляды на дверь и прислушиваясь к шорохам, едва слышным из-за плотно закрытой двери. – Пора бы уже ему и появиться.
Гуго уставился в пергамент и незаметно задремал…
– Ваша светлость! – Гуго даже подскочил от неожиданности, услышав возле уха громкий голос одного из рыцарей ночной стражи. – Изволите пропустить?..
– А? Чего? Я не сплю… – машинально ответил он и часто заморгал глазами. – Задумался, знаешь…
Рыцарь невозмутимо пожал плечами. Ему было абсолютно все равно, спит Гуго или нет. Ему приказали проводить ночного гонца, который предъявит ему оттиск печати, принадлежащей де Биго, только и всего…
– Впускай, горлопан… – зевнул де Биго. Он посмотрел на рыцаря, улыбающееся лицо которого не выражало никаких других эмоций, кроме желания поесть, выпить покрепче и задрать юбку какой-нибудь горожанке, вздохнул и прибавил. – Рауль, ну когда ты, наконец, поумнеешь?..
Рауль, так звали рыцаря охраны, улыбнулся, обнажая крупные кривые зубы, но ничего не ответил, отступил два шага назад и, резко распахнув дверь, сказал кому-то, стоящему в темноте коридора:
– Его светлость ожидает вас, – после чего, поклонившись, вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.
Гуго посмотрел на высокого незнакомца, лицо которого скрывал глубокий капюшон, надвинутый на голову.
– Что-то часто ты стал запаздывать …
– Дороги стали плохие, мессир… – ответил незнакомец и снял с головы капюшон. Это был Арнульф.
Гуго зевнул и, перекрестив рот, с хмурым видом произнес:
– Дело надо завершать, а не бросать и не оставлять на самотек.
Арнульф удивленно посмотрел на него, стараясь сохранять самообладание, но что-то вздрогнуло внутри него и его сердце испуганно сжалось.
– О чем это вы, мессир?..
– Да все о том же, Арнульф! – Он встал из-за стола и прошелся по маленькой комнатке, разминая ноги, остановился и, с хитрецой посмотрев на гостя, сказал. – Наш фландрский друг, кажись, все-таки жив и здоров, а не погиб, как того велел я!
Арнульф поиграл скулами, думая, что ответить ему, вздохнул, с равнодушным видом посмотрел в окно, повернул голову к де Биго и сказал:
– Мессир. Я уже докладывал вам, что Филипп де Леви умер. Его тело похоронено в Кастилии, под Бургосом…
Гуго топнул ногой и произнес:
– Вот и поезжай туда, еще раз лично проверь и вбей кол осиновый в его могилу, чтобы, не приведи Господь, – рыцарь перекрестился, услышав, как за окном с противным писком пронеслась стайка летучих мышей, – этот гад снова откуда-нибудь не
