Откровенно говоря с равными, мы вынуждены рисковать обнажиться. Говорить из-под горы с руководителем — страшнее. Говорить с главным руководителем организации — еще страшнее. А в многоуровневой полувоенной организации вроде ФБР, первые полвека в которой доминировал один человек, Дж. Эдгар Гувер, эта гора невероятно крутая. И это еще не самое сложное, потому что убедить говорящих преодолеть свой комплекс самозванца — лишь половина дела. Руководители также должны преодолеть свой собственный комплекс самозванца — свой страх быть далеким от совершенства.

Я старался создать в ФБР атмосферу, при которой люди станут говорить мне правду. Я делал вещи, которые, вероятно, поражали людей, как глупые, но все они были тщательно продуманы. Я начал с того, что пытался поощрять менее формальную одежду на своих регулярных совещаниях. Я обнаружил, что идя на встречу с директором, люди одеваются, словно они собираются на похороны. Я никогда не надевал пиджак на внутренних совещаниях, но этого было недостаточно. Если люди одеты официально, они станут думать и действовать в такой же официальной сдержанной манере. Это не лучший рецепт для широкой дискуссии и разговоров. Понадобилось немало сил для смены дресс-кода.

Я сказал своим старшим сотрудникам, примерно двадцати мужчинам и женщинам, не надевать пиджаки на мои утренние совещания, если только они не направляются после них сразу на встречу с посторонними, где от них требовалось быть официально одетыми. На ранней стадии я добился успеха, а затем, примерно три недели спустя, почти все снова стали носить пиджаки. Я снова сделал объявление о форме одежды, давшее мне примерно шесть недель покладистости. Я не отступал.

Я работал над тем, чтобы создать атмосферу доверия, поощряя руководителей поведать правду о чем-то личном. Я попросил конференц-зал, полный старших руководителей ФБР рассказать группе о себе что-то, что удивит весь зал, поспешно добавив, вызвав взрыв смеха, что, в идеале, при этом не стоит подвергать риску свою благонадежность. Несколько недель спустя я обошел зал и попросил рассказать мне о своих любимых сладостях на Хэллоуин, когда они были детьми. В ноябре я расспросил их о любимой еде на День благодарения, а в декабре — об их любимых подарках на праздники. Конечно, можно считать это детскими приемами, подобно тем, что использует учитель, чтобы расшевелить класс начальной школы, но дети невероятным образом открываются и доверяют друг другу. Мы нуждались в немного более детском поведении в нашей жизни, потому что дети склонны рассказывать друг другу правду чаще, чем это делают взрослые.

Мне понадобятся эта культура правды и привычка к настоящему слушанию, когда ФБР невероятным и неожиданным образом в разгар выборов 2016 года окажется между Хиллари Клинтон и Дональдом Трампом.

Глава 10

Сбить на дороге

Я никогда не встречался с Хиллари Клинтон, хотя пытался. Когда я стал окружным прокурором Соединенных Штатов в Южном округе Нью-Йорка в январе 2002 года, я попросил своего помощника организовать знакомство с младшим сенатором штата. Я считал это стандартной вещью для окружного прокурора Соединенных Штатов — в штате Нью-Йорк нас было четверо, представляющих федеральное правительство — познакомиться с сенаторами штата, и не хотел быть невежливым. Я встречался с другим сенатором, Чаком Шумером, во время слушаний по утверждению в Сенате, но по какой-то причине не встретился с Клинтон. После ряда попыток и продолжительной переписки с офисом Клинтон, мы сдались. В то время это не имело большого значения, но я посчитал это странным.

До сегодняшнего дня я не знаю, почему встреча так и не состоялась. Полагаю, это могло оказаться результатом слабой административной поддержки в офисе Клинтон, либо она просто была слишком занята. Полагаю, это также могло объясняться тем фактом, что семью годами ранее я пять месяцев работал на сенатский комитет, проводивший расследование в отношении Клинтонов за разнообразные вещи под общим названием «Уайтуотер». Я был младшим юристом, работавшим на комитет с почасовой оплатой, продолжая трудиться в ричмондской юридической фирме. Мое внимание в основном было сосредоточено на самоубийстве бывшего заместителя советника Белого дома Винсента Фостера и работе с документами в его офисе. Но моя роль в комитете по Уайтуотеру была столь незначительной и недолгой — я покинул это назначение, когда в августе 1995 года умер наш сын Коллин — что представлялось маловероятным, что в этом заключалась причина того, что сенатор не отвечала на мои звонки.

Неотвеченные сообщения в начале 2002 года скорее всего объяснились тем фактом, что мой офис тогда осуществлял надзор за ходом расследования в отношении помилования годом ранее мужем сенатора Клинтон беглого нефтяного трейдера Марка Рича в последние часы президентства Клинтона. В 1983 году Ричу и его соответчику Пинкусу Грину были предъявлены шестьдесят пять пунктов уголовного обвинения тогдашним окружным прокурором Соединенных Штатов Руди Джулиани. Среди этих пунктов было уклонение от уплаты налогов, мошенничество, рэкет и торговля с врагом Соединенных Штатов — Ираном — в то время, как тот удерживал дюжины американских заложников. Рич незадолго до официального предъявления обвинения (на тот момент это было крупнейшее дело в истории США об уклонении от уплаты налогов) бежал из Соединенных Штатов. Ему предоставили безопасное убежище в Швейцарии, которая отказалась экстрадировать его за то, что швейцарцы главным образом считали налоговыми преступлениями.

Почти через двадцать лет, в свой последний день в кабинете, Клинтон даровал Ричу крайне необычное помилование. Оно было необычным, потому что помилование было даровано беглецу, что, насколько я знаю, было беспрецедентно. Было также необычно и подозрительно, что оно не прошло стандартный процесс рассмотрения в Министерстве юстиции. Это помилование видел лишь тогдашний заместитель генерального прокурора Эрик Холдер, который, без привлечения знавших это дело прокуроров или агентов, уклончиво ответил Белому дому, что он относится «нейтрально, склоняясь к положительному решению». Редакционный совет «Нью-Йорк Таймс» назвал это помилование «шокирующим злоупотреблением федеральными полномочиями». На фоне утверждений о том, что это помилование было даровано в обмен на обещания бывшей женой Марка Рича пожертвований президентской библиотеке Билла Клинтона, моя предшественница на посту окружного прокурора Соединенных Штатов на Манхэттене Мэри Джо Уайт открыла расследование, уделяя основное внимание наличию доказательств коррупционной сделки. Когда я в январе 2002 года стал окружным прокурором Соединенных Штатов, то унаследовал это являвшееся темой для СМИ расследование.

Я кое-что знал об этом деле, потому что, как ни удивительно, стоял во главе розыска беглеца Марка Рича, когда десятью годами ранее был федеральным прокурором на Манхэттене. Рича тогда представляли видные адвокаты, среди которых был Скутер Либби, задолго до того,