идеи абсолютно четко понимает разумом. Скорее он чувствует их своей необычной интуицией и потому выражает их не в форме строгих философских терминов, а легкими, лиричными, двусмысленными поэтическими аллегориями.

Я поблагодарил своего наблюдательного коллегу и попросил, чтобы философа-писателя привезли ко мне (пока он передвигался только в инвалидной коляске). Я настоял на том, чтобы наша встреча происходила в отдельном помещении с глазу на глаз. Главврач этим условием не был доволен, но ему пришлось подчиниться. Состояние пациента оставалось слабым и нестабильным, поэтому мы оговорили строгий лимит времени на беседу.

Медбрат привез в кресле человека, который с первого же взгляда показался мне необычным, несмотря на его плачевный вид. Философ был болезненно худым, но не парализованным. Зрение частично вернулось к нему: на нем были очки с толстыми круглыми стеклами; во время разговора он болезненно щурился, но видел меня, реагировал на выражения моего лица. Даже будучи сейчас почти беспомощным инвалидом, профессор Ницше умудрялся сохранять и подчеркивать ореол своей значительности. Всю жизнь, с юности и до последних дней, лицо философа украшали массивные темные усы – самая характерная черта его внешности. Его голова была крупной, контрастируя с худым измученным телом. Он всегда держал ее высоко, прямо или даже слегка откинув назад, глядя на большинство собеседников высокомерно, как бы сверху вниз. В начале XX века, после кончины Ницше, мода на пышные, как у него, усы (чуть загибающиеся кверху на концах) на некоторое время захлестнула Германию и почти всю Европу. Говорил ученый громко, четко и твердо, хотя было заметно, что в конце длинных фраз его силы иссякали и заканчивал он говорить немного невнятно. Речь давалась ему с трудом, но иного выхода для оценки его состояния, кроме беседы с ним, у меня не было.

– Рад приветствовать вас. Для меня большая честь познакомиться с вами, профессор.

Ницше не ответил, а лишь холодно, но учтиво слегка кивнул мне. Его большие темно-карие глаза через линзы очков словно буравили меня, внимательно изучая. Тот факт, что для беседы с ним специалист приехал из Вены, столицы сопредельной (и в то время не менее могущественной, чем германская) Австро-Венгерской империи, означал, что наш с ним разговор происходил не просто так и мог оказать влияние на его судьбу. В то же время на австрийцев, как почти все немцы, Ницше смотрел свысока. Закончив изучать меня, он проговорил:

– Надеюсь, речь не идет о моей жизни и смерти?

– Нет, не беспокойтесь. Несмотря на слабость, вы явно идете на поправку. Тем не менее мне необходимо задать несколько вопросов.

Философ слегка наклонил голову, посмотрев куда-то вбок. Кажется, хотел этим показать, что и я сам, и наше с ним знакомство ему безразличны, но он готов отвечать, если это необходимо.

– Мне хотелось бы поговорить о вашем общем мироощущении. И даже о смысле вашего творчества. Не секрет, что многие не выносят ваших работ, считают ваши идеи богохульными, жестокими, даже бесчеловечными. Говорят, что все это – лишь плод вашей… личной эмоциональной неустойчивости.

– Мне полностью наплевать на чьи-то мнения. В моих работах я раскрываю человечеству его Будущее. Мои книги – это путеводная звезда для немногих избранных. Для тех, кто творит историю.

– Насколько я понимаю, ваш главный совет человечеству: взорвать основы нынешнего мира. В переносном смысле, конечно. Забыть, отменить, высмеять всю прежнюю философию и религии. Христианство – в первую очередь. Вот это мне непонятно. Ведь вы выросли в очень набожной семье.

– Библия мне известна с детства и почти наизусть – уж в этом-то будьте уверены. В юности я верил в Иисуса, любил его. Скажу больше. Я верю в то, что Иисус – реальная личность и был Богом, даже сейчас. Мое творчество разные идиоты, которые составляют в современном обществе абсолютное большинство людей (причем процент идиотов, конченых ничтожеств, «недоделанных людишек», как я их называю, упорно растет), понимают неверно. Многие мои критики называют меня воинствующим атеистом, которым я в действительности не являюсь.

– Вы хотите сказать, что верите в Бога?

– Я верил когда-то и до сих пор допускаю то, что Бог действительно создал и наш мир, и человека. Вполне вероятно даже, по своему образу и подобию. Хотя, так это было или нет, лично мне нисколько не интересно.

– Если вы не атеист, то почему так нещадно и зло критикуете христианство?

– Потому что оно служит нынешним людям порочным, неверным, ошибочным ориентиром. Оно выполнило функцию, которая была заложена в древности, но теперь – отжило свое. Уже несколько столетий, как христианство следовало бы навсегда сдать в архив.

– Откуда такая категоричность?

– Истина заключается в том, что Бог – умер. Возможно, Он когда-то и создал этот мир. И даже ходил по земле, говорил с людьми, находясь в человеческом облике. Но Его больше нет с нами. Бог исчез, растворился навсегда. Мы теперь одни во Вселенной. Сироты, брошенные на произвол судьбы. Теперь только мы сами можем либо спасти себя, а заодно и весь наш мир, либо вслед за Создателем исчезнуть в темноте, окончательно деградировав. Лишившись Бога, теперь человек имеет в своем распоряжении только то, что он сам как личность представляет собой.

– Простите, я не понимаю. Как Высшая Сила Вселенной могла умереть?

– Бога убили сами люди. Причем они сделали это дважды. Сначала распяли Его на кресте, лишив его физического тела. Затем они извратили и лицемерно отреклись от его заветов, хотя делали вид, что они с ними согласны и им следуют. Назовите, какие из божьих заповедей соблюдали христиане? Их Бог сказал им: «Не убий», а они толпами гнали несогласных на костры инквизиции, истребляли иноверцев в ходе крестовых походов. Он сказал им «не укради», но церковники душили простых людей непомерными поборами, бесстыдно купались в золоте, видя, как их паства умирает от голода. И так далее, примеры можно приводить бесконечно. Когда я утверждаю, что Бог умер, я не подразумеваю его физическую смерть. Скорее – Бог разочаровался в людях и покинул их навсегда.

– Мне трудно с вами согласиться. Но даже если так, что из этого следует?

– Для выживания, сохранения человечества необходимо, чтобы в будущем сам Человек стал Богом.

– Но это невозможно. Человек мал, слаб, живет во власти эмоций. И главное – человек смертен.

– Библия, в которую вы верите, прямо говорит о том, что Бог создал человека по своему образу и подобию. А значит, теперь, когда Бога над нами больше нет и никогда не будет, ничто не должно помешать человеку стать Сверхчеловеком. Новым Богом, но только в человеческом облике.

– Что вы понимаете под Сверхчеловеком? И есть ли, по-вашему, такие люди сейчас?

Философ посмотрел на меня через