Шрифт:
Закладка:
Так вот, я хочу организовать отрасль. Подтягиваю к этому людей. Тут еще важно, чтобы мастер, достигший совершенства в своей области, мог и хотел взаимодействовать с коллегами. Тогда мы сможем решать коллективные задачи, обучать специалистов, писать методики для отрасли. Надеюсь, получится. Главное – быть сонастроенным со всей вселенной и идти своим путем. И я иду…
Глава 14
Наука и мистика в одной судьбе
Ему 89 лет. Он – живая легенда отечественной медицины и космонавтики. Пациенты ему верят, молодая научная поросль относится со скептической улыбкой, как к случайно сохранившемуся динозавру с диковинными взглядами. Его методы и вправду спорны. Но никто, однако, не спорит с тем, что вся его жизнь была неразрывно связана… даже не с уходящей, а с уже ушедшей безвозвратно эпохой – величественной, жестокой, романтической, покоренческой. Он сегодня – живой памятник той эпохе и самому себе. Его почему-то упорно называют народным целителем. Но при этом он доктор медицинских наук, профессор и лауреат Государственной премии. Его рецепты весьма странны. Но они работают.
Впервые наши жизни соприкоснулись косвенно, издалека – через третье лицо. Однажды мой добрый английский друг – бывший советский разведчик и писатель Виктор Суворов рассказал мне следующую историю.
– Шел 1973 год. К нам в Военно-дипломатическую академию привели лектора. Для общего, так сказать, развития. Курсантам его не представили, вернее, назвали то ли Ивановым, то ли Петровым… Это обычное дело: человек был засекреченным, и его окрестили нейтральным псевдонимом. Лектор занимался космонавтами, отвечал за их здоровье, потому и был секретен. Но я его очень хорошо запомнил. Потому что говорил он вещи удивительные, простые и вместе с тем неожиданные. Этот Петров-Иванов рассказал нам, молодым курсантам, что наше второе сердце – это ноги. Сердце ¹ 1 полностью с прокачкой крови не справляется. Поэтому, чтобы прогонять через очистительные системы организма всю кровь, нужно подключать сердце ¹ 2 – нагружать большие мышцы ног, а попросту говоря приседать. Сколько раз? Не менее 400–500 раз в день. Как именно? Чтобы не давать избыточной нагрузки на колени, надо взяться за что-то, например за шест или за перила обеими руками на уровне пояса, слегка откинуться, держа руки прямыми, и начать приседать, но не до конца, а сгибая ноги на 90 градусов. Можно за один раз 400 приседаний сделать, можно за несколько подходов, тут главное – выбрать дневную норму. Понятно, что с первого раза столько не сделать. Начинать можно даже с 3–4 приседаний – как здоровье позволяет, и постепенно довести до нескольких сотен. И тогда у вас будет отличная сердечно-сосудистая система и никаких болезней…
Прошло много-много лет. У меня с возрастом стало закономерно барахлить сердечко, пришел я в Англии к врачу, и мне сказали: все очень плохо, нужна операция. Вот тут-то я вспомнил про того секретного лектора и сказал английскому врачу: «Погодите, погодите! Дайте мне три месяца!..» Вернулся домой и начал делать по 400 приседаний в день. Не сразу, конечно, на такое число вышел, постепенно. А через три месяца врачи глазам своим не поверили: «У вас все прекрасно! Никакая операция не нужна…» Потом, конечно, забываешь про эти приседания, сердечно-сосудистая система подсаживается, и история повторяется: снова госпиталь, снова врачи говорят, что нужна операция, снова я прошу три месяца, и через три месяца меня снова отпускают на год. Разве не поразительно?… Кстати, настоящую фамилию того странного лектора я выяснил только после появления интернета – узнал его, сильно постаревшего, по случайно встреченной на каком-то сайте фотографии. Его зовут Неумывакин Иван Павлович.
Мог ли я после этого рассказа не встретиться с такой личностью, с глыбой, лежащей в основании здания отечественной космонавтики? Я встретился…
Неумывакин уже слепой. И сильно сдал. Но не из-за возраста. Семейные трагедии, о которых он мне поведал (а я вам ничего не расскажу, даже не спрашивайте), сильно травмировали его, лишили зрения и разбили сердце. Спасая всю жизнь других людей, он не смог спасти самого себя от ударов некогда близких людей. Но при этом заниматься делами общественными не перестал – консультирует, проводит многочасовые вебинары.
Передо мной словно половина человека. Та, что живет прошлыми победами и заслугами, изобретениями и открытыми клиниками, – жива по-прежнему. А та половинка личности, в которой должно быть семейное тепло, просто не существует – почернела и отмерла. Мне его жалко, и я раздуваю огонь там, где горит…
– Иван Палыч, у вас, говорят, своя теория рака, вы знаете, отчего он происходит…
– Причины рака – нарушение кислотно-щелочного баланса. И паразиты, которых у нас полно.
– А почему же вы сами рак не лечите, если понимаете его причины и методы их устранения?
– Я знаю, как лечить, но у меня нет юридических условий, чтобы это делать. Если больной выздоровеет, меня никто не похвалит, наоборот, злобу затаят, поскольку современная онкология – огромная индустрия с гигантскими оборотами, а мои методы дешевы… А если больной умрет, меня посадят, потому что я лечил не по официально утвержденному протоколу. Если же человек умирает в онкоцентре, с онкологов никто не спрашивает, они ведь лечат по инструкции!
И когда я говорю о том, что посадят, я не шучу. В 2013 году я спас от гибели космонавта на орбите. Я дал ему свое средство, не разрешенное фармкомитетом. Все повесили на себя награды, а мне сказали: «Иди и не появляйся тут. И скажи спасибо, что не посадили, ты нарушил закон!» Три месяца мне нервы мотали. Да провались оно все пропадом!..
Мне по раку 30–40 звонков в день бывает. Просят хотя бы консультацию дать. Звонят, как правило, с третьей, четвертой стадией. Но я не лечу по телефону. Потому что у ракового больного всю жизнь нужно изменить, чтобы его спасти, – режим питания, дыхания, взаимоотношения с людьми и миром. Потому что рак – следствие образа жизни.
Я вообще считаю, что никакого рака, как болезни, нет. Есть состояние организма, в которое попадает человек из-за собственной безграмотности и беспомощности медицины. У нас ведь нет медицины здоровья, у нас существует целая
