Шрифт:
Закладка:
– С чего вы вообще взяли, что нужно лекарство разводить? Ну, сделали вы свой чудодейственный раствор, состав которого увидели во сне. И лечите им! Разводить-то зачем?
– Честно? У меня просто было слишком мало концентрата. И я подумал: если можно достичь усиления эффекта при определенных разведениях, как говорят иные буржуазные мракобесы, попробую-ка и я в целях экономии разводить! Воды-то дистиллированной полно, а концентрата мало. И сработало!
Хотя я, конечно, понимаю, что все это ересь и мракобесие!.. Помню, когда я еще был студентом, подружка моей мамы говорила: когда закончишь мединститут, иди ко мне, в гомеопатию. Но я был советский студент и знал, что гомеопатия – это продажная девка империализма, отвлекающая пролетариат от классовой борьбы. Лженаука!
Но потом был один эпизод… Сидим мы в 1985 году на кафедре, вдруг шеф приходит и говорит: «Ребята! Это не обязательная вещь, не овощебаза какая-нибудь, но сегодня к нам придет один интересный человек из первого меда и кое-что расскажет. Но будет это в 10 часов вечера. У него интереснейшая работа, я вам советую остаться до ночи и послушать.» – «А почему так поздно?» – «А потому что там такая тема, что в рабочее время нельзя – и ему, и мне дадут по шее. Но ему ужасно хочется этим поделиться, а напечатать это невозможно».
И вот пришел к нам этот человек – заведующий кафедрой фармакологии первого меда товарищ Кедров. И рассказал невероятное. Он брал ацетилхалин в канюлю – это пипетка такая – и капал вещество на лягушачье сердце. Сердце под действием препарата начинает сокращаться, потому что ацетилхалин вызывает местную деполяризацию мембраны мышечного волокна, это ведет к возникновению импульсов, распространяющихся по мембране, и вызывает мышечное сокращение. И мы эти сокращения меряем – амплитуду, промежутки между сокращениями. Капнули – начало сокращаться, потом закончило, отмылось. Классический опыт.
Теперь разводим ацетилхалин все больше и больше, рассказывал нам Кедров, и получаем вполне ожидаемый эффект – чем меньше концентрация ацетилхалина, тем меньше его активность. И, в конце концов, препарат действовать перестает. Дальнейшее разведение бессмысленно, не правда ли? Но мы продолжаем разводить дальше, хотя это и глупо. Разводим, разводим, разводим. И все время видим нулевую линию на графике. А потом вдруг раз – и раствор начинает действовать: сердце бьется! Снова разводим, и эффект пропадает. Опять разводим – действует. Условно говоря, при разведении десять в минус третьей вот такая активность. При десять в минус пятой – нулевая. При десяти в минус десятой – все еще пустыня на графике. А в минус семнадцатой – неожиданный пик. Что именно действует, если активного вещества в растворе давно уже не осталось?…
Кедров и его сотрудники дошли до разведения десять в минус 200-й, я потом побывал и дальше. И могу подтвердить – эффект есть! Но соваться с этим в официальную науку – башку снесут. Вот у меня здесь выписано и красной чертой подчеркнуто мнение официальной науки: «Ссылки на память воды… не имеют научных оснований». Поэтому биться головой о бетон я не намерен. Я видел, что делает с людьми система, против которой они пошли. Сколько на моих глазах людей затоптали! Вайнберг, Белоярцев, потом грузин этот… Гочичашвили, кажется. Они все пытались через официальную науку пробить то, что стояло на тот момент в стороне от основного русла. Дело в том, что если твой препарат находится неподалеку от мейнстрима и немного что-то улучшает по сравнению с имеющимися – ты пробьешься. А если нет – сожрут.
Все это было на моих глазах, и я, как человек умный, сделал выбор. Это что – меня будут травить, а я буду нервничать? Пошли вы на хер! Поэтому наука идет своим лесом, а я своими полями – параллельно. Лучше я буду спокойно сидеть дома и зарабатывать деньги, не связываясь с вашим государством.
И, пока я жив, кому-то из больных повезет…
