и была над законом. Капитан имел право на семью, на детей и, так как был владельцем корабля, мог передавать капитанство по наследству. Своего рода маленькая монархия в отдельно взятом корабле. И поскольку сам капитан и его старшая дочь мертвы, правление по старшинству права наследования перешло к Нэнси. И мне с ней надо как-то договариваться, а ведь она на меня чертовски зла за то, что я унизил её на поединке и убил семью. Её люди не пойдут за мной. Капитанство — это не только корабль, который я уже забрал, это ещё и уклад жизни, традиции, устои. Люди жили так десятилетиями, они к этому привыкли. Сейчас их дальнейшая жизнь зависит от того, смогу я договориться с Нэнси или нет.

— Как рука? — спросил я.

Нэнси согнула правую руку в локте и пошевелила пальчиками. Я отрубил ей руку на середине локтевой и лучевой кости. Позже утраченная конечность была заменена протезом, на основе которого делаются сексботы.

— Спасибо, док, очень необычная аугментика. Мне кажется, что я чувствую ей тепло, холод и шершавость поверхности, — осведомила меня Нэнси.

Похоже, она не узнала меня и принимает за врача. Отчасти, это правда, операцию по приживлению протеза я проводил лично. Сейчас мы находились в переговорной, хотя теперь её правильнее будет называть допросной. Тут я уже успел побеседовать с сотнями людей. Постепенно я собирал информацию о культуре, быте и настрое этого общества. Большинство пиратов принимало меня то ли за врача, то ли за какого-нибудь клерка.

— Это очень хорошо. Значит, первичные нервы прижились, — я сделал пометку выжигающим карандашом на планшете с пластиковым листом. Вообще-то, планшет и карандаш мне были не нужны. Если я что-то хочу запомнить, то я это сделаю, планшет и карандаш были нужны чтобы создать специфическую серьёзную атмосферу между собеседниками.

Нэнси сидела за столом, закинув на него ноги, стул она подвинуть не могла, он был прикручен к полу винтами, а вот стол отпихнуть от себя смогла. Сейчас она была одета в коротенькую маечку, прикрывающую грудь третьего размера, но оставляющую неприкрытым живот. На ногах были чёрные штаны, имитирующие обтягивающую кожу, на вряд ли это действительно кожа, слишком дорогими бы они тогда были. Обута она была в тяжёлые берцы.

— Через пару дней будем приживлять искусственную кожу.

— Вы полностью вернёте мне руку? Здорово, док, ей я сломаю шею тому чёртовому колдуну, который покалечил меня.

И действительно покалечил, от моих молний Нэнси досталось, местами её доспех буквально пригорел к телу. А она в нём ещё сражаться умудрилась. Как представлю, сразу начинают мучить фантомные боли. Клео рассказывала, что сексботы-санитары выковыривали её оттуда как пригоревшую колбасу со сковородки. До сих пор на ней оставалось много шрамов, что-то смогли исцелить регенерирующие мази, что-то мы постепенно заменим на искусственную кожу.

— Нэнси, конфликт давно закончился, не пора ли забыть о прошлом и начать жить дальше?

— Ни за что! Между нами кровная месть. Он виновен в убийстве моих родных. Вы не можете этого понять, док, вы не пират.

— Вы правы, я этого не понимаю. Но сейчас вы в плену, разве это не меняет ваш статус?

— Рождённый пиратом — пират навсегда, даже находясь в плену. Вот здесь и вот здесь, — Нэнси коснулась головы, потом груди, — я остаюсь пиратом. Кстати, док, а к чему такая забота, очень много пиратов выжило, я думала, нам хана.

— Убить вас — это самое простое решение, но не самое верное. Планета Магда, это то место, где вы находитесь. В принятии решений мы пользуемся её законодательством, тут нет смертной казни.

— А-а-а-а, забавно, ваша цивилизация погибла, однако вы до сих пор придерживаетесь старых традиций.

— Ничего удивительного, ваш корабль в наших руках, ваши люди в плену и ожидают своей участи. В каком-то смысле, Нэнси, ваша цивилизация тоже погибла, однако вы продолжаете именовать себя пиратом.

Нэнси смутилась, ей напомнили, в каком положении она находится.

— Что вам от меня надо, док?

— Помощи, разумеется. Чего же ещё.

— Вам от меня? — удивилась Нэнси.

— Угу. Понаблюдав за вами и вашими людьми, я осознал, что мы не такие, мы реликт, Нэнси. За то время, что мы прозябали на Магде, галактика изменилась, стала более суровой и жестокой. Мы испытали шок, когда увидели, на что способны ваши люди. Мы к такому не готовы, мы как дети, в чём-то наивные и доверчивые, в чём-то нас легко обмануть. А если нас можно обмануть, то и уничтожить.

— Док, вы говорите, как лидер, — усмехнулась Нэнси. А потом её озарило. — Стой, да я знаю тебя, ты не доктор, ты тот колдун, который отсёк мне руку!

— Если хочешь, могу извиниться.

— Засунь себе свои извинения в одно место, — стала закипать Нэнси.

— Не нужно негативных эмоций. Я здесь, чтобы добиться от тебя сотрудничества. В бою выжило ещё семь тысяч пиратов. Подчиняться кому-либо ещё, кроме капитана, для пирата позор. У меня нет ни желания, ни возможности приставлять к каждом пирату по надзирателю, чтобы всех контролировать.

— Ты слабак, тебя вырвало прямо на поединке со мной. Почему твои люди вообще слушаются такого слабака как ты? — Нэнси явно провоцировала меня, хотела увидеть моё раздражение, обиду или гнев после обвинения в трусости. Два раза ха, не на того напала.

— Да, признаю, мне было страшнее тебя убить, чем тебе умереть. Но мои соратники подчиняются мне не за храбрость, а за рассудительность, — вслух сказал я, а про себя добавил: «А ещё потому, что эти ленивые жопы не захотели брать на себя ответственность.»

— Хочешь манипулировать с моей помощью пиратами?

— Почему бы и нет. Твой отец и сестра мертвы, по наследованию ты следующая на очереди.

— Не смей говорить об отце и сестре своим гнилым ртом!

— А за что ты их так любишь? Я собрал данные твоей биографии, ты дочь рабыни и капитана. Тебе дважды повезло. Первый раз — когда выжила при рождении, а второй — когда мы штурмовали Агрипину. Иначе бы ты не выжила.

— Что?

— Ну, сама подумай. Когда твоя мать-рабыня надоела твоему отцу, он отправил её прислугой в корпус подготовки и взросления. Ей очень сильно повезло, что это произошло до того, как её живот стал заметен. Корпус не подконтролен капитану, при всём его могуществе. Тот, кто туда попадает, остаётся там навсегда. Твоя мать поступила правильно, что придала огласке твоё происхождение, иначе ты бы росла среди рабов. Но когда тебе исполнилось четырнадцать, ты стала представлять угрозу. Твой отец не мог не взять тебя под опеку, иначе