– Быть может, вы что-нибудь знали? – спросил Денис, и от неожиданности Клара впала в ступор.

– В смысле? Что я могла знать?

– Может, Виктору Владимировичу угрожали?

– Как это? Кто? И почему вы задаете такой странный вопрос?

– Клара, есть подозрение, что его отравили. Я повторяю – подозрение. Я разговаривал с экспертом, который осматривал его тело. Он просто высказал свое предположение. Но экспертиза еще не готова.

– То есть вы предполагаете, что его могли… убить? Но кто?

– Тот, кому это выгодно.

– И кому же выгодно? Уж не его ли жене?

– Вряд ли она на это пошла бы…

– Почему это? Развод-то не успели оформить…

– Думаю, вы просто не в курсе, иначе такое не предположили бы… – Тут Денис вздохнул и на минуту стал задумчивым. – Дело в том, что Виктор Владимирович составил завещание. Примерно с неделю тому назад. И я лично помогал ему в этом.

Клара замерла. Вот сейчас и решится ее судьба.

– И что там? – прошептала она.

– Он оставил все вам, Клара. Вам и вашему будущему сыну. Там длинный список: недвижимость, счета, автомобили…

– Да? – У нее запершило в горле, и она закашлялась.

Воображение тотчас нарисовало картинку: залитая солнцем детская, в кроватке розовощекий малыш, за стеклянной стеной загородного дома зеленая лужайка, рядом белый спортивный (как в кино) кабриолет.

– Получается, что меня не выставят на улицу?

– Не знаю, как вам сказать… Просто не в курсе. Мы с ним составили черновик, остальное он должен был согласовать с нотариусом. Но успел он или нет, не знаю.

– Так вот почему вы сказали, что она… Эмма не пошла бы на это… Она знала?

– Да, я предупредил ее. Но она и без того знала, они с Виктором Владимировичем встречались, разговаривали. Она приезжала, пыталась договориться с ним, чтобы он оставил ей хотя бы одну из квартир…

– Получается, что ей после его смерти ничего бы не досталось, да? Если есть завещание… Значит, вы не знаете, да? Существует ли это завещание или нет?

– Никак не могу связаться с нотариусом.

– Но он же наверняка знает о смерти Финягина, сам объявится? – Картинка безбедной жизни как вспыхнула, так и погасла, и Клара увидела перед собой вместо Дениса длинный раскройный стол и даже почувствовала запах их старой квартирки, такой затхлый, горьковато-мыльный, и даже увидела полоску солнечного света на куске малиновой ткани и холодный блеск огромных зингеровских ножниц.

– Клара, а вам совсем не жалко его жену?

Она пожала плечами.

Глава 26

22.01.2023 г. Денис, Борис

Эмма предупредила его, что будет в доме не одна. Что из страха, что там может оказаться какой-то там Сергей (Денис сразу понял, что она проговорилась), она попросила поехать с ней Бронниковых.

Борис Бронников, ну конечно. Как ей теперь без адвоката? Вероятно, она все же готовилась к борьбе за свою долю после развода. И правильно делала. С одной стороны, хорошо, что она была не одна и чувствовала себя хотя бы немного защищенной. С другой – у Дениса к ней был разговор. Откровенный разговор, и происходить он должен был без посторонних. Ну ничего, он найдет способ уединиться и рассказать ей кое-что очень важное и интересное.

Но в доме, помимо Эммы и Бронникова с женой, была еще одна женщина, как ему потом представили ее – подруга Евгении, Антонина.

И не успел Денис пройти в дом, как подъехала машина следственного управления с группой экспертов.

Эмма, и без того выглядевшая бледной и напряженной, увидев экспертов, бросилась сначала к Бронникову, потом метнулась к Денису, словно не зная, за кого уцепиться, чтобы не упасть.

– Эмма, пойдемте с нами на кухню, – предложила Женя Бронникова, и они вместе с Антониной увели вдову.

Денис и Борис пожали друг другу руки. Перебросились парой слов о том, что уже встречались.

– Вы же были адвокатом Финягина? – спросил Борис.

– Да. Приехал вот поддержать Эмму Евгеньевну.

– Скажите, Денис, Финягин оставил завещание?

– Я помогал ему составлять завещание, у него оставался черновик, который он собирался показать нотариусу. Но вот довел ли он дело до конца – не знаю. И до нотариуса дозвониться никак не могу.

– Вы могли бы рассказать, что было в этом черновике?

– Да. Тем более что теперь-то оно либо всплывет, либо нет. Он все завещал Кларе Пташинской и ее пока еще не рожденному сыну.

– А Эмме? Неужели он ей ничего не оставил?

– Нет. Честно скажу, я пробовал помочь ей, пытался убедить Виктора Владимировича, чтобы он оставил ей хотя бы одну из квартир и немного денег, но тот был категорически против. Сказал, что не хочет видеть ее в Москве.

– Вот так прямо и сказал?

– Да.

– А он не допускал, что она наймет адвоката и будет оспаривать это завещание?

– Он сказал, что она не такая. Что он нашел для нее такие слова, после которых у нее просто не останется сил для борьбы.

– Другими словами, он угрожал ей?

– Получается, что так.

– Неужели физической расправой?

– Ну… Он не сам бы это сделал, но мог бы нанять кого-то. Или же он сказал ей об этом прямым текстом. Иначе как объяснить ее готовность подписать документы, в которых она отказывается от своей доли при разводе, и, самое главное, готовность переписать всю оформленную на нее недвижимость на Финягина? Но, судя по тому, что вы здесь, она все-таки набралась храбрости…

– Я выиграл бы это дело.

– Стопроцентно.

– Скажите, Денис, откуда в нем такая ненависть к жене? Неужели он был таким монстром?

– Нет никакой ненависти. Просто он не считал ее человеком, вот и все.

– И как же вам работалось с ним?

– Он один, что ли, такой? Но я собирался уходить от него. Борис Михайлович, можно встречный вопрос?

– Да?

– Кто такой Сергей, о котором проговорилась (иначе и не скажешь) Эмма Евгеньевна?

– Какой Сергей?

– Она сказала мне, что приехала в свой дом с вами потому, что боялась какого-то Сергея.

– Не знаю… Это вам лучше спросить у нее самой.

– Ну хорошо.

– А вы могли бы назвать мне фамилию того нотариуса, до