Шрифт:
Закладка:
— Затворник, — прошептала она.
— У тебя такие же часы, как у меня, но они новее и женственнее. Если хочешь, можешь менять ремешки, чтобы они подходили к твоей одежде. Ты найдешь их на прикроватном столике. Но только мы семеро должны знать об этом, Марипоса. Больше никто.
— Понятно, — сказала она. Она играла со своими волосами. Agitarsi15. Нервничала. Она нервничала.
— Vieni16, — сказал я, отводя ее от перил. — Давай я тебе все покажу.
На этот раз, когда мы осматривали дом, Марипоса была более оживленной, ее глаза блестели, рассматривая все, вместо того, чтобы пытаться понять, куда она впишется. Ее тело расслабилось, как и в ту ночь в клубе, когда я двигал ее в медленном ритме. В ту ночь ее сердце билось так неистово, что я чувствовал, как пульс Марипосы ускоряется, чтобы не отстать от ритма, заданного сердцем.
Когда я показал ей вторую спальню, она кивнула и сказала:
— Я останусь здесь?
— Это тебе решать. Частью нашего соглашения было то, что я дам тебе время привыкнуть ко мне. — Я намеренно сделал вторую хозяйскую спальню более мягкой по сравнению с моей собственной спальней по собственным эгоистичным причинам.
Чем ближе мы подходили к комнате, тем больше она теребила свое платье. Когда мы добрались туда, она заглянула внутрь, почти опасаясь войти.
— Большой злой волк живет здесь. — Я усмехнулся. — Ты в безопасности.
— Пока, — пробормотала она, наконец-то заходя внутрь.
Марипоса провела рукой по огромной кровати, по всей мебели, даже по стенам. Она двинулась в ванную, ее глаза метнулись прямо к перламутровому потолку, настенному камню, массивной душевой кабине и ванне на массивных ножках в виде когтистых лап, а затем к полу, выложенному лучшим итальянским мрамором.
Она остановилась, когда подошла к входу в гардероб. Это была комната внутри комнаты. Там был коридор, а по обеим сторонам стеклянные двери, за которыми располагались одежда, обувь и места для хранения драгоценностей. Одна сторона была ее. Другая - была моей.
— Не хочу показаться грубой, — сказала она, собираясь оторвать жемчужину с платья. Ее взгляд был прикован к полке, уставленной теннисными туфлями самых разных цветов, в основном итальянского производства. — Но чья это одежда? Я знаю, что одна сторона - твоя, там только костюмы, но как насчет другой?
Я чуть не рассмеялся над тем, как тонко она пыталась все разузнать.
— Ни одна другая женщина не бывала здесь раньше. — Я встал у нее за спиной, и, когда выдохнул, мое дыхание обдало спину Марипосы, и на ее коже появились мурашки. — Здесь все новое. Вот почему здесь до сих пор пахнет свежей краской. Все эти вещи - твои.
— Я не покупала эти вещи.
— Ты этого не делала. Это сделал я. Скоро мы увидим, насколько хорошо я тебя знаю, а?
Марипосе потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить, но она кивнула. Ее это ошеломило. Несмотря на то, что это была сделка, ей было трудно перейти от бедности к роскоши, не чувствуя, что это чересчур. Я толкнул ее на самое дно, а она не умела плавать.
— Я вижу, как ты тратишь деньги, Марипоса, и нам нужно поработать над твоими навыками. — Я не следил за ней, чтобы узнать, сколько она тратит. Я следил за ней, потому что ничто из того, чего она жаждала, она не приобрела. Если бы мне пришлось заказывать каждый гребаный пункт в меню, чтобы она могла понять, что ей больше нравится, я бы это сделал. И она получила бы все, что пожелает. Ей нужно было многое наверстать.
— Это слишком...
— У нас уговор, — сказал я. — Ты держишь свое слово. Я держу свое. Я делаю это не для того, чтобы быть добрым, а ты не принимаешь, потому что я требую расплаты. У нас соглашение.
Я сделал шаг ближе к Марипосе, проводя пальцем по ее шее, рисуя букву «К» на идеальной коже. Она задрожала, а мой член дернулся и затвердел.
— Полежи в ванне, Марипоса. — Мой голос был низким, грубым, почти прерывистым. — Примерь свою одежду. Возьми что-нибудь перекусить. Посмотри телевизор или послушай музыку. Бочелли, чтобы привести мысли в порядок. Почитай книгу.
Розария пригласила ее присоединиться к ней и другим женам — у Рокко было три брата — чтобы провести девичник. Они обсуждали книги, вязали спицами и крючком и делали все, что обычно делают женщины. Поэтому я купил ей устройство для чтения электронных книг вместе с сотнями книг в твердом переплете. Когда она вошла в эту комнату, она сказала: «Что, никаких книжек-раскрасок или дневников?»
Я отказывался отнимать у нее принципы, по которым она жила все эти годы, так что нет, она не получит этого от меня. Она была удивлена, что я думал об этом именно так. Были вещи, которые все еще были особенными для меня, даже несмотря на то, что мир упал к моим ногам, и в отличие от книжки-раскраски или дневника, никто не мог заменить их.
— Хорошенько выспись. Это первая ночь из многих. Чувствуй себя как дома, Марипоса. Потому что это твой дом. Per sempre17.
— Подожди. — Она повернулась ко мне. — Ты куда-то собрался?
— Поработать.
***
Прошло почти два часа с тех пор, как я оставил жену, чтобы она могла побродить по дому и устроиться поудобнее. Я сидел за столом в своем кабинете, глядя на все мониторы и пытаясь определить различные запахи, проскальзывающие внутрь. Выпечка торта. Лазанья. Попкорн.
Через час раздался стук в дверь, и прежде чем я успел ответить, она открыла ее и вошла. Марипоса приняла душ. Ее волосы были влажными. В комнату ворвались ароматы фисташек, миндаля, карамели и сандалового дерева. Вместо того чтобы надеть одну из многих вещей, которые я купил для нее, чтобы она могла спать в них, она надела мой халат. Он был в три раза больше нее. Ее руки терялись в рукавах, и халат практически висел на ее теле.
В руке Марипоса держала тарелку. Когда она поставила ее передо мной, ее обручальное кольцо выглянуло из-под ткани.
— На кухне, должно быть, больше сотни поваренных книг. Я нашла рецепт свадебного торта. У нас есть разнообразные ингридиенты, поэтому я попробовала испечь.
— Попробовала. — Я
