нашел меня. Я знаю, что это уничтожило бы и его, и мою сестру. Сиенна до сих пор винит себя, хотя уже сто раз объясняла ей, что именно я приняла решение остаться в баре в тот вечер. И все же иногда, когда не могу уснуть, а в последнее время это случается часто, представляю, какой была бы моя жизнь, если бы брат не приехал и я осталась в Чикаго.

Я до сих пор не понимаю, почему Паша меня оттолкнул. Я пыталась придумать причину его поведения, но не могу.

Уже почти семь утра, но сна ни в одном глазу. Не после увиденного. Подожду, пока проснутся Артуро и Сиенна, а потом попробую снова сыграть на пианино. С тех пор как вернулась домой, я так и не смогла закончить ни одной мелодии. По крайней мере, дважды в день я уходила на первый этаж и садилась перед большим черным пианино, глядя на клавиши. В большинстве случаев музыка не появлялась, и я оставалась такой же тихой. В другие разы, когда пыталась играть, каждая нота выходила неправильно.

Я снимаю кардиган со стула и выхожу из комнаты, собираясь спуститься вниз, чтобы позавтракать. Проходя мимо комнаты Артуро, слышу, как упоминается мое имя, и останавливаюсь. Он с кем-то разговаривает по телефону. Я прижимаюсь ухом к его двери.

— Она уже не та, Нино, — произносит мой брат. — Я не знаю, что делать. Она почти не выходит из своей комнаты.

На несколько мгновений воцаряется тишина, пока он, вероятно, прислушивается к тому, что говорит Нино.

— Нет! — кричит Артуро. — Я не буду звонить этому сукиному сыну. Я сказал ему, что думаю о нем и о его попытке спрятать Асю от нас. Прятать мою сестру и не давать ей возможности связаться с нами? Что за больной ублюдок так поступает?

Что?! Я хватаюсь за ручку и распахиваю дверь, сердце колотится о ребра. Брат стоит у кровати с прижатым к уху телефоном.

— Артуро, что именно ты сказал Паше? — кричу я.

— Я перезвоню тебе позже, — бормочет он и бросает телефон на кровать.

— Что? — кричу я.

— Правду, — говорит он. — Я сказал ему правду — что он скрывал тебя, чтобы удовлетворить свои эгоистические потребности. Что он использовал молодую, травмированную девушку и заставил ее остаться с ним, вместо того чтобы вернуть ее в семью. К своей жизни. Что он больной ублюдок. Вот что я ему сказал.

Я смотрю на брата, ошеломленная услышанным, затем делаю два шага и оказываюсь прямо перед ним.

— Он спас мне жизнь, Артуро.

— Любой нормальный человек помог бы женщине в беде. Но не пытался бы ее спрятать.

Я закрываю глаза. Когда Артуро пришел за мной, я рассказала ему только о том, что сделал Роберт. Он думает, что я все это время провела с Пашей. Я надеялась, что до этого не дойдет, что мне не придется рассказывать ему о том, что произошло за первые два месяца, о том, что эти люди сотворили со мной. Что они заставили меня сделать. Я должна была, но не хотела причинять ему боль.

— Садись, Артуро, — прошу я, и когда он садится, начинаю говорить.

На этот раз я рассказываю ему все.

Когда закончила, брат смотрит на меня покрасневшими глазами, схватившись руками за волосы и едва удерживаясь на краю кровати. Мне кажется, я никогда не видела, чтобы мой брат плакал, даже когда нам сообщили, что наши родители погибли.

— Почему ты мне не сказала? — хрипит он, а потом хватает меня и прижимает к себе. — Почему, Ася? Почему? — шепчет он.

— Мне было очень плохо, когда Паша нашел меня, — бормочу ему в шею. — Что-то сломалось во мне, Артуро, и мне казалось, что я застряла в черной дыре, из которой нет выхода. Он спас меня. И не только жизнь. Он спас и мою душу. Паша помог мне собрать все мои осколки и склеить их обратно.

— Это должны были быть мы, — говорит он мне в волосы. — Мы с Сиенной должны были помочь тебе через это пройти.

— Я не могла заставить себя признаться тебе. Не хотела видеть ни тебя, ни Сиенну. Я бы скорее умерла, чем рассказала тебе.

— Почему?

— Потому что не была готова. И потому что люблю тебя и не могла вынести мысли о том, что правда может с тобой сделать. — Я поднимаю голову и беру лицо брата в свои ладони. — Я умоляла Пашу не звонить тебе. Просила его пообещать, что он не станет звонить тебе, пока я не буду готова. Это не он меня к тебе не подпускал. Это сделала я. Это было мое решение.

— Я должен был уберечь тебя, — упорствует Артуро. — Я никогда себе этого не прощу.

— Пожалуйста, не надо. Ты ни в чем не виноват.

— Я убью их всех, Ася. Всех, кто хоть как-то к этому причастен.

— Паша и Братва уже о них позаботились, — говорю я, затем шепчу ему на ухо: — а я убила того, кто меня похитил.

Артуро замирает.

— Сама, лично?

— Да. После того как Паша закончил с ним, я приставила пистолет к лицу этого ублюдка и нажала на курок. — Я улыбаюсь. — Это было незабываемое чувство.

— Хорошо. — Он крепко меня обнимает.

— Мне нужно знать, что еще ты сказал Паше. Он игнорирует меня, не отвечает на мои звонки с тех пор, как я уехала.

Артуро скрипит зубами и отводит взгляд в сторону.

— Я сказал ему, что ты заслуживаешь лучшего, и он согласился.

Я делаю глубокий вдох и закрываю глаза, чувствуя, как начинает пульсировать жилка.

— Ты не имел права, — заявляю я. — Ты не имел права, Артуро. Это моя жизнь.

— Тебе восемнадцать, Ася. Он старше тебя на пятнадцать лет!

— Да. И я прошла через тяжелые испытания, которые большинство людей никогда не переживают. Думаю, я заслужила право самой принимать решения.

Да, у меня все еще иногда возникают проблемы с выбором одежды или еды, но в отношении Паши у меня нет никаких сомнений.

— И что дальше? — спрашивает он. — Ты вернешься к нему?

— Ты всегда будешь моим старшим братом, Артуро. И знаешь, что я люблю тебя безоговорочно. — Я смотрю ему в глаза. — Но я люблю Пашу. И хочу быть с ним.

— Уверена, что любишь его? Может, это просто влюбленность? Может…

Я прикладываю палец к его губам, заставляя его замолчать.

— Когда Паша нашел меня, я была в полном беспорядке, Артуро. И моя душа, и мой разум… были сломлены. Паша вернул меня к жизни. И мое