Он зарылся пальцами в волосы.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Остался. – Я замерла и посмотрела ему в лицо. – Остался здесь. Ты можешь жить с дедом.

– Не могу. Ты знаешь, что не могу. Даже если бы хотел, мама бы никогда…

– «Даже если бы хотел»? – повторила я. Слова жгли язык точно яд. – Но не хочешь.

– Ладно, да! – Эйден закусил губу, тяжело дыша носом. – Я хочу уехать. Хочу… Блин, Рейна. Это колоссальная возможность поработать над моей музыкой. – Он взял мое лицо в ладони. – У нас все получится. Мы будем общаться и переписываться. Через два года ты все равно поедешь учиться в университет. Может, мы устроимся в одном городе и…

– Что? – оборвала я его.

Я не уеду. Не сейчас. Ни через два года. У меня гостиница. Планы о поступлении в университет рухнули в ту же секунду, как мама заболела. Кого он обманывает? Мы оба знаем, что он не вернется. Привыкнет к богатой новой школе и новой семье и даже не оглянется назад.

– Если бы ты любил меня, то остался, – сказала я.

– Если бы ты любила меня, то любила бы, где бы я ни был, – сказал он.

Мы смотрели друг другу в глаза. Пойми же меня! – мысленно взывала я к нему. Но видела в его глазах лишь отражение собственной злости и его ответную обиду с решимостью.

Эйден первым отвел взгляд, поник плечами.

– Хватит, Рейна. Это мой последний день здесь. Я не хочу уезжать вот так.

– А как ты хочешь уехать?

Он ожидал, что я буду сиять от радости? Обцеловывать его и желать всего наилучшего? Что я подавлю мучительное чувство предательства и буду ждать его, как он того желает?

Я повернулась к нему спиной и стремительно пошла к дому. За спиной послышались его шаги.

– Не иди за мной! – крикнула через плечо. – Не могу сейчас с тобой говорить.

– Пожалуйста, Рейна! – Эйден остановился, как я и просила. – Мой рейс в десять утра, – сдавленным голосом произнес он. – Я буду дома всю ночь. Я хочу увидеть тебя.

Я не остановилась, проделав путь к дому решительным размашистым шагом.

Большую часть ночи я таращилась в потолок. По стенам тянулись тени. Ждал ли Эйден меня? Судя по молчавшему телефону, нет. Стоило подумать о том, чтобы позвонить ему, и меня скручивали обида и боль. Чем больше я боялась того, что он забудет меня, тем сильнее злилась. Чем сильнее злилась, тем больше боялась, что он забудет меня. Эти мысли крутились в голове, точно вода вокруг стока. В какой-то момент я уснула.

Проснулась я в четверть десятого. Охватившая меня жуткая паника сковала горло, вздернула с постели. Что я наделала?! Почему не поставила будильник? Я позвонила Эйдену на мобильный, но была перенаправлена на голосовую почту. В доме старого Чандры тоже на звонок не ответили.

Я бросилась в мамину комнату. Она сидела на краю постели. Ее атласная ночнушка задралась, обнажая варикозные вены на бледных ногах. Взгляд был слегка расфокусированным. Голову покрывал шелковый шарф. Не понятно, встала она только что или же ложилась.

– Мне нужно в аэропорт, – вбежала я в комнату. – Эйден улетает в десять. Я должна ехать сейчас же. – Дорога займет минут двадцать. Если выехать сейчас, то успеем.

Боже, какая же я идиотка. Мне нужно увидеться с ним. Попрощаться. Зацеловать его и пожелать всего наилучшего. Моя злость – ничто в сравнении с его отъездом. Кто знает, когда мы снова увидимся.

Взгляд мамы переместился на электронные часы, стоящие на прикроватной тумбочке.

– Если вылет в десять, то, скорее всего, он уже на борту самолета. Сейчас нет смысла ехать в аэропорт.

– Но… – Горло сдавило. Не может быть. Я упустила его? – Можно же хоть что-то сделать? Купить билет, чтобы попасть в самолет…

– Нельзя, Рейна. – Мама устала потерла глаза. – Поздно. В самолет уже не пустят.

Я не знала этого. Откуда мне знать? Я никогда не летала на самолетах.

– Тогда я полечу следом. Встречусь с ним в Тринидаде. Перехвачу перед отлетом в Америку.

– Ты не полетишь одна, – твердо произнесла мама.

– Папа…

– Папа должен быть здесь. Он управляет гостиницей. А я не могу полететь с тобой по очевидной причине. – Она резко махнула рукой вдоль своего тела. В голосе прорезалась горечь. – Прости, но сейчас ты нужна мне здесь. Рядом со мной.

Я приоткрыла рот, но возражения замерли на языке. Посмотрела внимательно на маму – на то, как она выглядит, – и устыдилась. Мама всегда была горделивым человеком. Неужели все настолько плохо? Раньше она никогда бы не призналась, что нуждается в помощи.

Я опустилась на постель подле нее.

– Прости, – выдохнула, давясь слезами. – Просто… я не попрощалась.

Мама переплела свои пальцы с моими, влажные и холодные. Она облизала губы.

– Знаю, я о многом прошу…

– Нет, ты права. – Я сжала ее ладонь. Яростно заморгала, прогоняя слезы. – Права. Я должна быть здесь.

Мама улыбнулась с облегчением, отчего я почувствовала себя еще более виноватой. Сердцем я рвалась к Эйдену. И понимала, что так будет всегда. И тогда осознала: единственный способ выжить – вырезать ту часть сердца, которую он занимает. Уничтожить ее прежде, чем она медленно сгниет, отравляя весь организм. Мама не заслуживает ни обиды, ни возмущений. Не тогда, когда абсолютно права. Не тогда, когда нуждается во мне.

– Ты станешь потрясающей женщиной, – сказала она.

– Не говори так. – Я опустила голову на ее узкое плечо. Ненавижу, когда она говорит подобные вещи. Словно ее не будет рядом, чтобы увидеть меня повзрослевший.

– Станешь! – пылко ответила она. – И у тебя будут другие парни. Много, много парней. И найдется тот, кто всегда будет рядом. Кто будет здесь. Эйден теперь начнет новую жизнь. Он пойдет своей дорогой, а ты – своей. – Мама подсунула палец под мой подбородок и подняла мое лицо к своему. – Не зацикливайся на нем, Рейна. Постарайся жить своей жизнью, хорошо? Обещаешь постараться?

В маминых усталых глазах вспыхнула знакомая искорка свойственной ей раньше решимости и твердости духа. Именно они помогали ей управлять гостиницей. Помогали растить и воспитывать меня больше пятнадцати лет. И благодаря им она однажды поборола свою ужасную болезнь.

Такова моя мама. И она все еще здесь.

В тот миг я бы все на свете отдала, лишь бы удержать ее рядом.

– Обещаю.

Позже тем днем я внесла Эйдена на мобильном в черный список. Заблокировала его