батальона жертв сторожила и оцепляла место экзекуции. В одном случае также немецкие полицейские были отряжены для расстрелов. В другом случае подразделение явилось, когда латышская вспомогательная полиция массовое уничтожение уже провела», – сказано в заключении суда (цит. по: Tomašūns, 2007: 170).

По-видимому, с целью «объяснить» елгавчанам исчезновение еврейского населения, издаваемая и редактируемая Вагулансом газета «Nacionālā Zemgale» поместила 31 июля распоряжение «жидам в городе и уезде до 12.00 2 августа оставить границы города и уезда». В субботу, 2 августа, газета сообщила, что в Елгавском государственном торговом предприятии «больше нет ни одного еврея, бывшие еврейские магазины переняты, магазины разграблены, инвентарь испорчен, идет инвентаризация» (цит. по: Tomašūns, 2007: 168). Ранее сообщалось, что из 107 магазинов предприятия 70 «переняты от жидов» (там же). Физическое уничтожение евреев сопровождалось экспроприацией их собственности и устранением конкуренции. Вскоре на въезде в город установили транспарант «Mitau judenfrei!» («Елгава/Митава свободна от евреев!»), что «приятно читать», как писал в газете некто «kl.», добавляя, что «осталось лишь сменить вывески фирм и магазинов»: «должны исчезнуть их имена – изаковичи, клашторные, абрамовичи и др.» (там же).

* * *

Рамки статьи не позволяют остановиться на практике Холокоста в трех других исторических краях Латвии – Курземе, Видземе и Латгалии. К началу осени силами местных и/или уездных отрядов «самоохраны», а в ряде случаев с привлечением «команды Арайса», большинство провинциальных городов и местечек были «освобождены» от евреев. Согласно отчету Шталекера, за период с конца июня по 15 октября в Риге и ее окрестностях, Елгаве, Лиепае, Валмиере и Даугавпилсе, казнено 30 025 евреев (в том числе в «Gebiet Mitau» (Земгале) 3576 человек, в «Gebiet Libau» (Курземе) 11 860 человек, в «Gebiet Wolmar» (Видземе) 209 человек, в «Gebiet Dünaburg» (Латгалия) 9256 человек; превышение общего числа жертв над числом евреев дает суммирование в отчете казненных евреев и «коммунистов», которых посчитали отдельно только по Латгалии (589 человек) и общее число которых составило 1843 человека), причем 500 из них уничтожено в ходе погромов (IMT 1949. XXVII: 688, 702). Это около половины еврейского населения на оккупированной территории Латвийской ССР. Но и судьба евреев, остававшихся на тот момент в живых, главным образом в Риге, Лиепае и Даугавпилсе, была предрешена.

Некоторые современные историки вслед за А. Эзергайлисом склонны подчеркивать вину нацистских оккупантов, дескать, не будь немецкой оккупации, не было бы и Холокоста. Однако не следует умалять ответственность местных его организаторов и исполнителей, руководствовавшихся не столько приказами немцев, сколько алчностью и ненавистью к евреям, взращенной в условиях буржуазной Латвии. Более того, именно их соучастие в преступлениях нацистов придало преследованию и уничтожению евреев тот размах, который позволяет говорить о катастрофе – Холокосте. Именно инициативность и отзывчивость местных коллаборационистов (наряду с другими факторами), на наш взгляд, позволила гитлеровцам не откладывать в долгий ящик «окончательное» решение еврейского вопроса и приступить к реализации планов тотального уничтожения еврейства в масштабах Европы.

Преступления группы «Рурберг» в районе ответственности 252-й пехотной дивизии (Минская область, июль – август 1941 г.)

Владимир Вознесенский

В конце июля – начале августа 1941 г., когда большая часть территории Беларуси после череды упорных оборонительных боев была оставлена Красной Армией, вермахт получил тут возможность начать укреплять свой тыл. Непосредственно этой цели была посвящена деятельность совокупности немецких частей и соединений, объединенной командованием тылового района группы армий «Центр». Их противником стали не только остатки разбитых советских подразделений, но и организованное партизанское движение.

В ходе развернувшегося противостояния немцы не стеснялись использовать недопустимые, нарушающие нормы международного права и человеческой морали методы, в частности – массовые расстрелы мирного населения белорусских городов и местечек. Документы осуществлявших эти террористические акции подразделений сохранились фрагментарно, очевидцы имели возможность оставить свои путанные свидетельства лишь спустя довольно продолжительное время, а многие массовые захоронения до сих пор не эксгумированы или вовсе затерялись на просторах белорусских полей. Из-за этого большое количество фактов подобных преступлений, с большим или меньшим количеством жертв, до сих не установлены, а ответственные за них избежали заслуженного наказания.

Целью статьи, таким образом, является выявление нескольких хронологически и географически близких карательных акций, намерений их непосредственных организаторов и способов реализации. Кроме того, выясняется возможность использовать немецкие военные документы для установления фактов массовых казней жителей Беларуси в период немецкой оккупации 1941–1944 гг. Для этого на основе анализа отчетов командира одной из легких групп айнзацкоманды 8 Карла Рурберга и документов взаимодействовавших с ним частей армии и полиции будут рассмотрены пять конкретных малоизвестных примеров преступлений немецких оккупантов против мирного населения.

Упорство бойцов и командиров Красной Армии, даже на фоне чудовищных поражений в большинстве своем не оставлявших обороняемые позиции без нажима превосходящих войск противника и сдававшихся только после потери физической возможности к сопротивлению, из-за чего огромное их количество, включая генералов, месяцами скрывались в немецком тылу, а также оставшийся в оккупированных населенных пунктах актив коммунистической партии, который в сложившихся условиях становился основой для партизанского движения, заставляли немецкое командование держать у себя в тылу значительные силы.

Оккупированная территория Западной и Центральной Беларуси еще в первой половине июля 1941 г. была разделена на так называемые зоны ответственности между несколькими охранными или пехотными дивизиями вермахта. Их штабы были призваны координировать действия различных тыловых частей, а силы пехотных полков и спецподразделений оказались заняты обысками населенных пунктов и зачисткой территории, доходившей порой до открытых боестолкновений с предрешенным исходом. Одной из таких дивизий стала 252-я пехотная дивизия[160] (генерал-лейтенант Дитер фон Бем-Безинг), в июне 1941 г. пережившая тяжелые бои по прорыву Брестского укрепленного района и отражению прорыва советской 31-й танковой дивизии (полковник С.А. Калихович) западнее д. Лысково. Хотя 252-я и понесла менее значительные потери, нежели ее соседи, «вкус к наступлению» у солдат был потерян. Это, возможно, и стало причиной, побудившей командование группы армий «Центр» временно воздержаться от использования данного соединения на фронте (Заметки о войне на уничтожение…, 2018: 62).

Совсем рядом еще продолжались боевые действия между регулярными армиями – между Глусском, Бобруйском, Старыми Дорогами и Осиповичами советская Кавалерийская группа (полковник А.И. Бацкалевич) сражалась с частями трех немецких дивизий, а в лесах и болотах Полесья уже началась иная война. За свое грязное дело «умиротворения» (Befriedung) тут взялись айнзацкоманды. Эти подразделения брали на себя выявление и ликвидацию партийных и комсомольских активистов, проведение розыскных мероприятий, арестов и расстрелов различных «радикальных элементов» (партизан, пропагандистов и т. д.). В задачи айнзацкоманд входила также ликвидация «неполноценных» категорий населения, в частности евреев.

Одна айнзацкоманда могла насчитывать в своем составе от 60