Поразительная история воцарения водоноса на Кабульском престоле превратилась в живую легенду.

Жил где-то в горах Гиндукуша горец по прозвищу Бача. Никто о нем ничего точно не знал и не узнал впоследствии. Он нищенствовал, болтался по базарам, работал водоносом — «сакао», понемногу грабил путников на перевалах, скрывался от полицейских. Спасаясь от афганских стражников на караванной тропе, пробрался в Дардистан в Северную Индию. Несколько удач при ограблении позволили Бачаи Сакао собрать вокруг себя верных людей, таких же грабителей и нищих, как и он сам. Вскоре оказалась обворованной канцелярия британского резидента. Пропал несгораемый сейф с деньгами. Администрация всполошилась. Расследование производилось тщательно и строго. Присланный из Дели сыщик по оставленным на песке следам нашел сейф на дне глубокой пропасти. От удара при падении в сейфе произошел перекос, и дверка раскрылась. Деньги исчезли. Выяснилась примечательная подробность: судя по следам, сейф, огромный, тяжелый, нес один человек. Вспомнили, что Бачаи Сакао всегда похвалялся своей неимоверной силой. По мнению полиции, никто, кроме него, не мог один унести из канцелярии такую тяжесть. И его арестовали. Ему грозила виселица, но, на его счастье, он попался на глаза Пир Карам-шаху. Бачаи Сакао выпустили из тюрьмы. А вскоре с бандой головорезов он объявился на территории соседнего Афганистана. Неграмотный, мстительный, тупо преданный мусульманской догме, Сакао приписывал все беды жителей горных долин попранию исламской религии и сумел увлечь за собой таких же фанатиков, как он сам. Пир Карам-шах передал ему двадцать тысяч фунтов стерлингов. «Деньги эти благословенные, — заявил Пир Карам-шах. — Они составляют годовой доход одного умершего пенджабского помещика — уважаемого мусульманина, посвятившего себя возвеличению исламского учения и завещавшего свое состояние на борьбу против нечестивых веяний Запада». Вместе с деньгами у Сакао и его приверженцев появилось отличное оружие.

Скорострельные винтовки, неограниченный запас патронов, звенящие в кошельке золотые соверены, молитвы и призывы к священной войне превратили очень скоро, в поистине феерически короткий срок, бродягу-водоноса в вождя мусульманских газиев. Кто натолкнул Сакао на мысль принять имя Хабибуллы и провозгласить себя королем, можно только догадываться.

Именно тогда впервые Пир Карам-шах появился в уютном домике Исмаила Диванбеги и дал совет, чтобы Бухарский центр призвал всех узбеков, таджиков, туркмен добиваться свободы от большевистского правления под эгидой могущественной Великобритании, а для этого прежде всего поддержать нового короля Хабибуллу Газия I.

В Северном Афганистане все находящиеся там в эмиграции басмачи и калтаманы, помещики и баи по наущению эмиссаров Бухарского центра и мусульманского духовенства немедленно признали короля-фанатика и выступили против сильных в то время сторонников Амануллы.

И история водоноса Бачаи Сакао, сделанного королем, и темные интриги Пир Карам-шаха имели прямое касательство к уютному обиталищу бухарского беглеца-эмигранта Исмаила Диванбеги. Именно здесь частенько шептались заговорщики, именно отсюда во все стороны скакали «арзачи» — курьеры с тайными директивами, и, наконец, именно айван в тенистом саду служил соединительным звеном между Англо-Индийским департаментом и Бухарским центром. Но… славился Исмаил Диванбеги своей государственной мудростью. Англичанам Исмаил Диванбеги не верил. Не слишком ли часто упоминаются в последнее время инглизы. Не верил он и Пир Карам-шаху, про которого говорили разное: и могуществом он обладает, и умом наделен, и в хитростях поспорит с любым хитрецом, и твердостью характера никому не уступит, и что лучшее его удовольствие — присутствовать при смертных казнях. Но мало ли что болтают про человека, которого боятся.

Исмаил Диванбеги очень ценил покой и в жизни придерживался правила: тайна хороша, когда знаешь ее ты один.

Поэтому он предпочел ничего не говорить свирепому вождю вождей про письмо, которое привез от эмира Хаджи Абду Хафиз — Начальник Дверей. Эмир восторгался тем, что король Хабибулла дарит ему дружбу и благосклонность.

«Он, исламский государь, есть помогающий всем бухарским и туркестанским беглецам и сам готовый обрушить меч на большевиков и содействующий возвращению нашему на трон Бухары. Запомните, с инглизами Хабибулла Газий восстановил старую дружбу, которая издавна была у афганских королей до безбожного Амануллы. Инглизы назначили Хабибулле Газию выплачивать вспомоществование в золотых монетах и в разном оружии, как-то: винтовки, пулеметы и пушки для войны против Москвы. Инглизы всячески помогают Хабибулле Газию. И когда у города Чарикара он получил рану, они послали ему самого опытного доктора, а захватив Кабул, Хабибулла Газий послал своих лучших воинов-кухистанцев охранять британское посольство в Багбаге.

Учитывая благоприятное положение, мы повелели нашему амирляшкару Ибрагимбеку немедленно покинуть Кала-и-Фатту и направиться в Ханабад готовить своих воинов-муджтехидов к великому и победоносному походу в Туркестан и Бухару. Однако, стало известно, инглизы требуют, чтобы Ибрагим поехал к ним в Индию для переговоров. И что это за дошедшие до нас сведения, что Ибрагимбеку готовят встречу в городе Пешавере с нашей дочерью принцессой Моникой-ой? Выясните и напишите, зачем Ибрагиму ехать в Индию и на каком основании инглизы распоряжаются судьбой принцессы — нашей дочери, почему держат взаперти и до сих пор не отпустили к нам в Кала-и-Фатту? И в соответствующей достойной форме разъясните чиновникам Англо-Индийского департамента, что все вопросы Бухары и Туркестана подобает решать с государем и повелителем, каковым волею всевышнего являемся мы.

Сеид Алимхан, эмир».

В конверт, словно бы случайно, было вложено воззвание короля Хабибуллы Газия от 2 мухаррема 1358 года хиджры. В нем, в частности, писалось: «Аллах и могущественная, величественная Англия ежечасно посылают нам свою помощь…»

«Прикинемся незнающими, — думал Исмаил Диванбеги. — Инглиз сам все скажет». И действительно, когда Абдурашидбай со своими расчетливыми бухарцами ушли из сада, Пир Карам-шах сразу же спросил:

— Что с Ибрагимом? Чего он хочет? До сих пор я думал, что он зверь, если и способный мыслить, то очень узко, а теперь он вздумал все решать самостоятельно. В чем дело?

Хозяин дома пожал плечами. Из всех присутствующих, пожалуй, он да Сахиб Джелял держались самостоятельно.

— Наши бухарцы насчет расходов осторожны. Оч-чень осторожны. Слезла позолота у барана с рогов. Кто же хочет развязывать кошельки, вынимать деньги, и для кого? Для Ибрагимбека. Они хотят подумать, хотят посмотреть, что задумал… зверь, умеющий мыслить.

— Ибрагимбек помнит свое место в мире, — заговорил давно уже молчавший Сахиб Джелял. — Ибрагим не любит Сеида Алим-хана, но подчиняется ему потому, что тот халиф ислама. Ибрагим обращается за советом к Сеиду Алимхану, ибо Ибрагим не видит ничего, кроме ислама. Мозги у него такие. Но Ибрагим говорит: «Лучше утонуть, нежели просить помощи у змеи».

— У змеи? Храбрец! — съязвил Пир Карам-шах.

Он сидел, уткнув красное воспаленное от