Три года я хвостом ходил за Владимиром Малявиным, крупнейшим знатоком китайской культуры. Много лет я дружил с Игорем Метелицыным, одним из десяти живущих на свете настоящих арт-дилеров. Буквально породнился с Владиславом и Людмилой Кирпичёвыми — единственными русскими архитекторами, интегрированным в острие мировой архитектурной мысли. Я всей душой люблю двух финансистов — Марка Гарбера и Джека Барбанеля. Их я могу слушать сутками. Это люди фантастического ума знают, к тому же весь мировой финансовый истеблишмент — от Ротшильдов до Майка Милкена. (Кстати, тебе тоже не мешало бы знать, кто такой Майкл Милкен.) Уже колоссальное везение — быть знакомым с самыми выдающимися умами современности и впитывать от них лучшее из того, что есть у всего человечества. Только одним этим моя жизнь уже удалась.

Имея значительный круг знакомств — как-никак, столько лет я подвизался на поприще политической, финансовой и экономической журналистики, — я понял одну вещь: умных людей намного меньше, чем мы себе представляем. Их гораздо меньше, чем требуется. И, судя по всему, будет становиться ещё меньше. А энциклопедисты будут уменьшаться по экспоненте. Как я ныне понимаю, энциклопедическая образованность — это особый дар. Я, например, в общей сложности проучился около тридцати лет. Я добросовестно получил университетское историческое образование, потом экономическое, потом богословское, потом компьютерное, потом в сфере землеустройства. Не считая многочисленных курсов, семинаров и тренингов. Плюс двенадцать лет безвылазно в Российской государственной библиотеке. И я про себя могу сказать, что я чудовищно невежествен. У меня огромные пробелы в знаниях. Почему?

Не из-за тридцатилетней дружбы со спиртными напитками. Не из-за прожигательства жизни, для приятного процесса которого знания — лишь элегантный фрагмент общего фона образа жизни. Не из-за несобранности и раздолбайства. Ведь раздолбаем надо выглядеть, а не быть. Как я в жил эти годы? Подъём в пять. Работа и лёгкая физкультура до 11 часов. Всё, первую смену я уже отпахал, а дальше — вполне богемно-аристократическое времяпровождение. С утра, которое начинается в двенадцатом часу — устричный бар с брютом, днём — ресторан с деловыми разговорами, потом приятное времяпровождение с приятными людьми, а вечером — развлечения (театр или концерт, выставка или посещение студии какого-нибудь творца). Отбой в 22 часа 30 минут. Я не хожу по туснякам, на которых висит одна и та же шваль, считающая себя столичным светским обществом. Я тебе уже рассказывал: надо различать серьёзных людей — крупных воротил и хозяев жизни, богему — художников, артистов, режиссёров, писателей, журналистов, и так называемую тусовку — случайные люди с сомнительной репутацией, с сомнительными источниками доходов и с сомнительными намерениями. Москва — это тусовочный город. Я избегаю тусовок, потому что там собираются одни рыси и росомахи, которые ищут, кого бы выщипать и обглодать до костей.

Надо вращаться в своём кругу и стремиться попасть наверх. Избегать сомнительных знакомств. Избегать людей нефартовых, потому что нефартовость заразна, как инфлюэнца. Её подхватить ничего не стоит, как триппер. Но не избавишься, как от триппера, антибиотиками. Нефартовость плохо лечится, и протекает весьма болезненно. Лучше предохраняться.

Так вот, касательно моих взглядов и противоречий. Нет у меня твёрдых взглядов, и противоречия во мне разве что диалектические, в виде борьбы, но всё же единства противоположностей. У меня на любой вопрос всегда есть три диаметрально противоположных точки зрения. Скажем, я против абортов, я за аборты, и я за то, чтобы избегать по возможности аборты — и ни за, и не против, и даже не посередине, потому что каждый случай нуждается в индивидуальном рассмотрении. Верю ли я в Бога? С одной стороны, я знаю, что Он есть, и даже показывал тебе, как ты помнишь, эсмээски от Него. Некоторые люди верят мне, что эсмээски приходят от Господа Саваофа, другие считают, что это какой-то компьютерный сбой. Но тем не менее Он каждый раз отвечает на потаённое и каждый раз с разных телефонов. Владельцы номеров клянутся и божатся, что ничего не отправляли. Это правда. Как это происходит, никто не знает. Тем не менее Господь наш Бог общается со мной таким вот продвинутым способом. Я сам в это не могу поверить, но тем не менее это есть.

Буквально на днях в центре видимой Вселенной обнаружили огромную полость диаметром около миллиарда световых лет. Может, это есть Его обитель, описанная Енохом в Книге небесных Дворцов? (Не мешало бы тебе прочесть и её, и Книгу Созидания «Сефер Йецира».) Что я вообще могу знать, если мой чувственный опыт ограничен, внечувственный недостоверен, а сверхчувственный неописуем? А ты спрашиваешь — есть ли у тебя, дорогой дядя, убеждения? Да откуда же им при таком раскладе взяться?

Ты посмотри работу Томаса Куна «Структура научных революций». Там как раз про смену научных парадигм. Сегодня мы считаем истинным и правильным одно, а завтра, в силу вновь открывшихся обстоятельств, совсем другое. Но при этом ни чём нельзя быть уверенным. Долгое время считалось, что есть пятая стихия — эфир. И что есть эфирный ветер. Потом вроде как поладили, что никакого эфира нет. Но тем не менее эфирный ветер существует и дует со второй космической скоростью. Как это понимать? Так же, как я понимаю всё остальное — на веру, но критически. Просто живу с этими нерешёнными и, полагаю, нерешаемыми вопросами. И всё. Откуда взяться убеждениям, если ты ни в чём не уверен? Попробуй всё-таки изучить книжку Сергея Чернухи «Поляризационная теория мироздания». Напиши, если что поймёшь.

Письмо 7

Милый мальчик, ты удосужил меня вопросом о русской духовности и русской литературе. Ты спрашиваешь, почему весь мир сходит с ума от Толстого и Достоевского и без конца ставит Чехова. Насчёт духовности я ничего, очевидно, тебе не скажу, потому что моя духовность умещается в карманах и позвякивает при ходьбе. Когда говорят: жить надо жизнью духовной, я впадаю в ступор. Мне уже немало лет, но я до сих пор не знаю, что такое духовность и особенно русская. Если только голову и душу русского человека сравнить с дачным чердаком или подвалом, где навален хлам поколений, явно для текущей жизни не нужный, но среди которого можно отыскать диковинные вещицы.

Также затрудняюсь сказать, что эти иноземные люди нашли в нашей русской литературе. Есть в ней некоторые не совсем бездарные вещи, но они либо не закончены, либо написаны в состоянии умственного помешательства.

Я плохой знаток литературы. Я читал беллетристики очень мало, практически не отклоняясь от хрестоматийной программы.