— Мальчишки! — с отвращением обронил генерал-лейтенант, и без сил опустился на стул.

— Э-э, товарищи Гарины… — подал голос Иваненко, сплетая и расплетая худые нервные пальцы. — Ваш вклад в науку бесценен… Но на вас же никаких нервов не хватит! Да сядьте вы, наконец!

Михаил с ушибленной грудью опасливо примостился на краешке стула. Его копия с огнестрельной раной устроился рядом.

— Как двоятся будто! — вздохнул Иванов понуро. — О, сколько ж нам открытий чудных… — усмехнувшись, он остро глянул на «Миху Подстреленного». — А уж сколько проблем повылазит… Для вас всё только начинается.

— Ну, все планируют новую жизнь с понедельника, — усмехнулся тот, кривя губы, — а я с четверга. Уже как бы бонус!

Рванув на себя дверь, просунулся Умар.

— Товарищ генерал-лейтенант! — зачастил он, косясь на двойников. — Летит!

— «Ми-8»? — подхватился Борис Семенович.

— Не! «Ка-26»!

Иванов грузной трусцой подался на выход, цыкнув на Михаилов:

— Сидеть!

На крышу вела узкая лестница, однако выглядывать наружу генерал-лейтенант не стал. Еще пилота спугнет.

— Снег весь убрали? — спросил он, лишь бы спросить.

— Так точно, — подтянулся Иван Первый. — Чисто.

— Кто наверху?

— Индеец с кубинцем. На них цэрэушные термокостюмы… Они как вещественные пароли.

— Ну, правильно… — вздохнул Иванов, прислушиваясь.

Рокот винтов навалился, заглушая все звуки; вихрящийся воздух ворвался и на лестницу, кружа прихваченные снежинки.

— Сел, товарищ генерал-лейтенант!

— Народу много?

— Не, один пилот! Э-э… Одна. Там женщина!

— Женщина? — задрал брови генлейт. — Летчица-вертолетчица?

— Так точно! Вышла, сюда идет! Спокойная такая…

Борис Семенович не выдержал, и поднялся на крышу, отмахиваясь от бдящих «Царевичей».

Лопасти бело-синего «Камова», рассчитанного как раз на шестерых пассажиров, еще вращались, но уже обвисали в рокочущем движении. Ревущий свист разогнанной турбины слабел.

Клонясь под разлетом винта, пилотесса в комбинезоне приблизилась, и обеими руками стащила шлем. Закрученный ветер тут же разметал пышную гриву волос, хлеща прядями по мягкому и спокойному лицу.

Небрежно похлопав по плечу Чака с Мануэлем, летунья ослепительно улыбнулась, завидев Иванова.

— Здравствуйте, Борис Семенович! — радостно воскликнула она. — Не узнали?

— Елена? — ошалел генерал-лейтенант. — Елена Ливен?

— Узнали… — заворковала Елена, довольно щурясь. — Как же я рада вас видеть, Борис Семенович! — с чувством вымолвила она. — Вы себе даже не представляете! О-о-о… Мне надо вам столько всего порассказать… Ох уж эти четыре года! Я проклинала каждый месяц, каждую неделю, пока не надумала проживать их с пользой — потихоньку приближаться к России, помаленьку возвращаться на Родину, и чтобы в жизни был смысл, чтобы всё было не зря… Я люблю вас.

Глава 15

Воскресенье, 20 января. День

Москва, площадь Дзержинского

Во внутренней тюрьме КГБ было тепло и сухо. И, вопреки россказням, ничего не давило на сознание — мрачные мысли гасли сами по себе, стоило провести взглядом по матовой светлоте стен. Правда, сдержанный гуманизм чекистов не включал в себя нормальные окна — тусклый свет дня цедился из-за щита, прикрывшего полуподвальный прозор. А для пущей яркости горела неонка под потолком. Причем, гасла она не по велению бдительного стража, а по хотению узника — вон выключатель у двери.

Не камера, а номер в плохоньком отеле. Без звезд.

Елена старательно расчесала длинные волосы, слегка улыбаясь своим мыслям. Бедный Иванов, ну и подозреваемая ему досталась! И теряется генерал, и смущается, как мальчик…

Виновата она, что ли? Просто у нее стиль такой. Ну, неинтересно женщине играть в дурацкие мужские игры! Убегать, догонять, прятаться, стрелять по всему, что шевелится, а на допросах тупо молчать. Даже если третьей степени.

Профессионально — и скучно. А вдохновение? Азарт? Наитие с интуицией? Так уж выходило, что она всегда доверяла не интеллекту, а инсайту. Внутреннему озарению.

Недаром же природа-живодерка долгие-предолгие эоны мучала миллиарды бестий, внедряя в подкорку нужные кнопочки.

А потом — раз! — и волк выходит к охотникам, пошире распахнув пасть — у бедняги кость в глотке застряла. Как не помочь серому? И убивать зверя, который тебе доверился, подло…

А потом — два! — и «агентесса ноль-ноль пять» является к главному зверолову. Тоже ведь, инсайт…

Елена тщательно собрала волосы в пышный хвост, и стянула резинкой. С Ивановым лучше обходиться без Евиных ухищрений. Пленять надо уметь. А помады, тени для век и крема — для отстающих...

Замок в двери клацнул, проворачиваясь, и в камеру вошел генерал-лейтенант собственной персоной.

— Борис Иванович, здрасте! — молодая женщина тут же расцвела улыбкой.

— Добрый день, Елена Владимировна, — сухо ответил Иванов, присаживаясь к наглухо принайтованному столу. — Продолжим наш разговор. Мы проверили ваши документы и… Что же это получается? Вы действительно приняли гражданство ГДР?

— Да, — с удовольствием подтвердила узница, гибко присаживаясь на койку. — И синенький гэдээровкий паспорт мне очень нравится! Главное, что фамилия полностью — Хелена фон Ливен. Звучит! В принципе, меня тянуло сюда, в Россию, но вы же такие недоверчивые, такие подозрительные! Простой американке очень сложно получить советский паспорт…

— Простой? — усмехнулся генлейт, бросая острый взгляд. — Простой сотруднице ЦРУ?

— Я больше не служу в Лэнгли, — с достоинством ответила Елена. — Знаю, что вы скажете — дескать, бывших разведчиков не бывает, систему покинуть нелегко, практически невозможно. Верно, но выход есть — надо найти покровителя от другой системы. Я нашла такого. Нет-нет, это не Штази, хотя тамошние «шпицели» по-всякому меня обхаживали. М-м… Я скажу, кого имею в виду, но чуть позже. Хорошо?

— Хорошо, — буркнул Иванов, чувствуя, как умягчается жесткая воля, и перебрал «корочки». — А свидетельство пилота у вас откуда?

— О, это раньше еще! На «Ка-26» я летала в ФРГ, на базе «Рамштайн», а в ГДР сдала экзамены в летной школе, в Карл-Маркс-Штадте. Ну и, спасибо СЭВ! — развела руки агентесса. — Устроилась здесь, у вас, работаю в Московской вертолетной станции — это на Ленинградском проспекте, где аэровокзал. Вожу пассажиров на «воздушном такси»! Чаще всего, в Шереметьево или Внуково — так быстрее, всего пятнадцать минут полета. И раза в четыре дешевле,