На каждом плане Сила Жизни должна творить.

235. Она – всё та же на земле и в небе, и в аду;

И роль её огромна в любой судьбе.

Хранитель, страж огня, который зажигает солнца – она победоносна

В могуществе своем и в славе и, невзирая на сопротивление

И угнетение, в себе несет стремление Бога к рождению на земле:

240. Дух выживает, поскольку он в реалиях не существует,

А сила мира переживает шок от разрушения иллюзий:

Безмолвная – она есть всё же Слово, инертная Энергия.

Её – рабыню смерти и неведенья, здесь в тело павшую -

Ведут к тому, чтобы она возвысилась к явлениям бессмертным,

245. И побуждают познать даже само Непознаваемое.

Ведь, даже сон её – не ведающий, никакой – способен мир творить.

Она мощней всего работает, когда её не видно;

Упрятанная в атоме и похороненная вместе с телом мертвым, -

Её живая творческая страсть не может вдруг прерваться.

250. Её вселенский обморок – период огромной важности,

А Несознание её – гигантски длительная пауза:

Рожденная во Времени, она свое бессмертие скрывает;

И в смерти, в своей постели, она ждет часа, чтоб воскреснуть.

Ведь даже отринув Свет, направивший её вперед,

255. И с умершей надеждой, которая была нужна ей для своей задачи,

Тогда, когда погашенными стали даже звезды, что ей в Ночи светили,

Питаясь только бедами и скорбью,

И с болью в качестве служанки, массажистки и кормилицы

Её измученный незримый дух без передышки продолжает

260. С усердием трудиться, хоть и в темноте, творить, хоть и с мучениями;

Распятый Бог лежит, взрастая, на её груди.

В холодных неживых глубинах, где радость полностью отсутствует,

Где нет движения и ничего не происходит,

Подавленная и замурованная сопротивляющейся Пустотой,

265. Она всё помнит и прибегает к мастерству,

Которое Творец волшебный дал ей при её рождении,

И придает бесформенности апатичной некую форму,

И открывает мир, где прежде не было существования.

В тех царствах, ограниченных жалким и низким кругом смерти

270. И темной вечностью Неведения,

И дрожью несознательной инертной массы,

Или закованных под принуждением слепым глухой Материи

Блокирующими кольцами Силы,

Она отказывается сном недвижно спать во прахе.

275. Потом, как наказание за пробуждение мятежное,

Данное просто машинально жестким Случаем,

Как механизмом неким её магического ремесла,

Она выделывает чудеса богоподобные просто из грязи; она привносит

В протоплазму свой бессловесный и бессмертный побудительный мотив,

280. Способствует живой ткани размышлять, а чувству в теле – ощущать,

Передает по хрупким нервам острые послания,

Чудесно любит в телесном сердце,

Телам живым дарует душу, волю, голос.

Она, как будто палочкой волшебной, на суд все время вызывает

285. И существа, и образы, неисчислимые моменты жизни -

Тех знаменосцев её процессии огромной по Времени и по Пространству.

Весь мир – лишь путешествие её сквозь ночь вселенскую,

Её дорогу своим светом освещают и солнца, и планеты;

Наш разум – её идей лицо доверенное,

290. А наши чувства – её звонкие свидетели.

Рисуемые знаки её мира – наполовину истинны и наполовину лживы,

И трудится она, чтобы осуществленными мечтами заменить

Воспоминание о вечности утраченной своей.

Вот, таковы дела её в огромном мире этого неведенья:

295. До той поры, пока вуаль не поднята, а ночь еще жива,

Она ведет неутомимый поиск свой при свете или в темноте;

Дорогой её бесконечного паломничества служит Время.

Одна страсть мощная является мотивом всех её деяний.

Её вечный Возлюбленный – причина деяний этих;

300. Она решила выпрыгнуть наружу из Просторов тех незримых для него,

Чтобы здесь действовать в застывшем, несознательном пространстве этом.

Деяния его все – это связи её с тем тайным Гостем,

А прихоти его – её большого сердца страстные желания;

Она хранит свет солнечный его улыбки во всём прекрасном.

305. Стыдясь своей глубокой космической нужды,

Она дарами мелкими своими мостит дорогу к его могуществу

И сохраняет лояльность к его взгляду своими сценами,

И умоляет поместить его многообразные кружащиеся мысли

В фигуры её непроизвольного невероятного порывистого Смысла.

310. Наиважнейшая забота сердца Силы Жизни и дело её главное -

Привлечь к себе поближе своего соратника, сокрытого вуалью тайны,

Прижать его покрепче к груди, укрытой маской мира, чтоб из её объятий

Он не вернулся в свой покой, где формы все отсутствуют.

Однако, когда он очень близко, она не ощущает его совсем,

315. Ибо противоречие – закон её природы.

Как будто ничего не зная о вечной связи этой пары,

Хотя она – всё время в нём находится, а он – всё время в ней,

Воля её в своих работах всё же запирает Бога

И держит там его как самого желанного затворника,

320. Чтоб больше никогда они опять во Времени не разделялись.

Она в самом начале создала для духа великолепную палату -

Зал, расположенный в глубинах её царства,

Где дремлет он, как позабытый всеми гость.

Но, вот, сейчас она вернулась, чтобы разрушить забвенья чары,

325. И будит спящего на ложе, высеченном ею,

Она находит в некой форме вновь Присутствие

И открывает в свете, пробуждающемся вместе с ним,

Значенье в утомительной и торопливой прогулке Времени,

И через разум, который прежде затмевал собою душу,

330. Передает невидимого божества сияние сверкающее.

Сквозь просвещенную мечту пространства духа

Она строит творение – как будто разноцветный мост

Между Безмолвием первоначальным и Пустотой.

Из этой переменчивой вселенной сеть сделана;

335. Она сплетает из нее ловушку для сознательного Бесконечья.

С ней Знание, которое таит в себе определенные шаги,

Но кажется Неведеньем всесильным и немым.

Есть у неё могущество, что чудеса преобразует в истину;

Невероятное – есть её ткань обычных фактов.

340. Её труды, её намерения одни загадки ставят перед нами;

Рассмотренные скрупулезно, они становятся не тем, чем были,

А объясненные, они нам кажутся еще непостижимее.

Ведь, даже в нашем мире уже царствует мистерия,

Которая скрывает маску тривиальной очевидности обычного лукавства;

345. А уровни повыше этого сотворены из чар волшебных.

Там всякая загадка собой являет сверкающий объект,

А опыт всякий получается глубоким, сокровенным.

Там нет серьезной внешней маскировки заурядности,

А чудо – каждый раз иное, божественное чудо.

350. Там есть и бремя спрятанное – непостижимый штрих,

И тайна некая сокрытого значения.

Хоть ни одна земная маска не тяготит лицо материи,

Она спасается от собственного взгляда в себе самой.

Все формы там – опознавательные знаки замаскированной идеи,

355. Цель