— Он прислан Троцким. В Петрограде и Москве занимал большие посты. Был наркомом труда.

— Позвольте, позвольте... Так это же Беленин? — вмешался Лещинский.

— Кажется, да. У него две фамилии...

— Я же знал его во Франции. Неужели это он? Тогда он был около Ленина, и Владимир Ильич ему многое поручал... А здесь стал вельможей. Меня даже не принял...

— О Шляпникове-Беленине мы должны поговорить серьезно. Сейчас вы устали и после дороги, и после бессонной ночи. Идите отдыхать, а завтра с утра приходите в губком. Я вас буду ждать.

— Спасибо! Придем! — сказал Киров, вставая. — И скорее всего, сегодня.

3

Когда вышли из губкома, метель прекратилась, но ветер был так же пронзителен и зол.

По улицам ехали ломовики и легковые извозчики, шли люди, бежали из школ дети. Город жил трудной, но мирной жизнью. Не чувствовалось, что Астрахань — прифронтовой город, что не сегодня-завтра здесь могут начаться бои...

Войдя в казарму, распахнув дверь в свою комнату, они на мгновение остолбенели: прямо на полу, вповалку спали участники экспедиции.

В углу у печки, распластавшись на слежавшемся тюфяке, положив под голову кинжал и шапку, слал Бутягин. Рядом с ним, под полушубком, из-под которого торчали ноги в сапогах, храпел Атарбеков.

— Ну, что будем делать, товарищ начальник второй военной экспедиции? — с дружелюбной усмешкой спросил Лещинский.

— Видишь! — кивнул Киров на два тюфяка в самом углу. — О нас позаботились ребята. Давай соснем малость, а потом уже будем решать, что делать...

Глава двадцатая

1

Около десяти дней заняла подготовка к отъезду экспедиции навстречу отступающим частям Одиннадцатой армии.

Почти два десятка машин были переделаны в утепленные фургоны, приспособленные для перевозки раненых и тифозных.

Благополучно переехав Волгу по льду, караван на короткое время остановился в поселке Форпост, чтобы сгрузить спешно собранное по городу оборудование для госпиталей, которые намечено было открыть на пути следования отступающих войск.

Киров, воспользовавшись короткой остановкой, еще раз вместе с Бутягиным, Лещинским и Атарбековым обошел всю колонну. Передние и задние машины и несколько машин в центре были хорошо вооружены: около кабин на ящиках стояли станковые пулеметы. На прицепах тащилось несколько пушек.

От Форпоста двинулись по старой Кизлярской дороге, которая шла по берегу моря. Эта дорога была хорошо знакома Кирову и многим участникам экспедиции. По ней летом прошлого года он вел караван верблюдов с оружием для сражавшихся в горах красных частей и партизан.

Сейчас степь была заснеженной пустыней. Вокруг ни единого поселка, ни деревца, ни речушки. Белое бескрайнее пространство и еле просматриваемая в снегах дорога...

Сколько ни едешь — все снег и снег да выбившиеся из-под него, одиноко трепещущие на ветру султанчики ковыля и колючие ветки чертополоха...

Но вот вдали показался поселок.

— Михайловка! — определил Бутягин, сидящий в первой машине.

— Должно, она, — согласился шофер...

Когда подъехали поближе, Бутягин велел остановить машину. Встала вся колонна. Выскочив на снег, Бутягин пошел к третьей машине, где везли деньги, где ехал Киров.

— Вроде Михайловка, Сергей Миронович. Поедем все или выслать разведку? Вдруг белые там?

— Да ведь это же глубокий тыл, откуда тут могут быть белые?

— Ведь степь... Мало ли что...

— Сколько у тебя в машине людей?

— Со мной пятнадцать и два пулемета.

— Вот и поезжайте в разведку. Если все благополучно — пустите зеленую ракету.

— Есть! — козырнул Бутягин.

Скоро его машина помчалась вперед и скрылась в поселке.

Остальные машины ждали. Красноармейцы, высыпав на снег, толкались, играли в чехарду, чтобы согреться.

Наконец над поселком взлетела зеленая ракета.

— По мес-та-м! — раздалась команда. Все уселись в машины. Колонна снова двинулась.

В Михайловке Бутягин доложил:

— В поселке встретил первых красноармейцев из Одиннадцатой. Почти все раненые или обмороженные. Их привезли на лошадях санитары. Разместили где попало. Рассказывают, что армия отступает беспорядочно. Обозы перегружены тифозными...

— Тогда скорее навстречу! — скомандовал Киров, и колонна покатила вперед по разбитой, замерзшей, завьюженной дороге...

Уже начало темнеть, когда справа в степи увидели темную движущуюся массу. Остановились. К машине Кирова подошли Бутягин, Лещинский, Атарбеков.

— Идут лавиной, а кто это — люди или скот — понять нельзя...

— Может, коров угоняют станичники?

— А может, гурты овец спасают от белых.

— Нет, товарищи, это люди идут! — решительно сказал Атарбеков. — Войско идет. Только наше или деникинское — установить трудно.

Киров взял бинокль, всмотрелся.

— Да, люди идут. Пешие и конные, а посредине — обоз... Это безусловно наши.

— Разреши, Сергей! — Лещинский взял бинокль, присмотрелся.

— Да. Наши. Идут прямо по степи. Наверно, от Ставрополя или Георгиевска. Хорошо бы послать грузовик.

— Грузовик целиной не пройдет, завязнет в снегу.

— Смотрите, скачут сюда! — сказал Бутягин, подавая бинокль Кирову.

— Да. Придется подождать... На всякий случай прикажи пулеметчикам, товарищ Бутягин, быть готовыми к бою.

— Есть! — Бутягин ушел...

Когда группа конников приблизилась, все увидели развевающееся на ветру красное знамя.

— Свои, свои! Ура! — закричали радостно по всей колонне.

Конники подскакали к головной машине, где стояли Киров, Бутягин, Лещинский.

Смуглый детина в горской папахе и кавказской бурке, увидев на шапках красные звездочки, радостно крикнул своим:

— Це комиссары, хлопцы! — и, спрыгнув с коня, подошел, отдал честь. — Здорово, братья-товарищи!

— Здравствуйте, товарищ! — приветливо сказал Киров, крепко пожал руку богатырю. — Откуда и куда держите путь?

— Мы из Одиннадцатой. Идем до Астрахани. Армии больше нема, — сказал он и снял папаху.

Сняли шапки Киров и его друзья. Несколько секунд постояли молча, как над покойником. Потом так же молча и зло нахлобучили шапки.

— Кто будешь? — спросил Киров.

— Та за командира сводного отряда — Пилипчук. Был батальонным. Сам член партии.

— Какие бойцы в отряде?

— Тут всякие... и таманцы, и кавказцы, и кочубеевцы, и из станиц...

— Много вас?

— Вон, подывися сам, комиссар, целое войско! Да только воевать нема кому. Да и нечем. Люди еле стоят на ногах, и патронов почти нет. Везем тифозных да раненых...

— А откуда идете?

— Воевали по всему Кавказу, а сейчас из-под Моздока и Ставрополя. На степи присоединились к нам два отряда