– Не только!

– А чего еще? – я пожал плечами. – Снега? Льда?

Он вскинул указательный палец, и глаза загорелись, как у кошки.

– Север, девятый принц. Твой путь лежит на север. Потому что Холод – извечный враг Огня. Враг Солнца.

– Ты говоришь слишком путано, – разговор с безумным Древним нравился все меньше и меньше.

– Путаница в твоей голове, мальчик. Ты слишком глуп, чтобы понять мои пророчества.

Я стиснул зубы, вспоминая уроки наставников из Ордена. Держать себя в руках, не поддаваться на провокации. Древний просто меня проверяет.

– Я не для того проделал такой путь, чтобы уйти ни с чем. Объясни свои слова, и я дам тебе напитаться Огнем.

Оракул облизнулся жадно.

– Ты помнишь о войне, что состоялась тысячу лет назад между Огнеликим и ледяными гигантами? Так вот, она еще не окончена, мира не было. Ваш бог хочет, чтобы сердце последнего прямого потомка ледяных гигантов Севера билось в его храме.

– Нужно сердце?

Существо кивнуло.

– Оно самое. Наполненное магией. А теперь дай мне свою руку.

Не успел я моргнуть, как Оракул набросился на меня со звериной прытью, и острые зубы впились в кожу запястья. Чувствуя, как к месту укуса устремляется пламя, я ухнул в темноту.

– Странствующий Оракул никогда не лжет и не ошибается.

Вернес, второй брат, перевернул страницу пыльного фолианта. Он давно уже отрешился от мирских удовольствий, посвятив себя науке. Его острый ум и прозорливость компенсировали слабость тела, Вернес не мог ходить – результат проклятья. А в последние годы у него периодически отнимались и руки. Сейчас, сидя в мрачных стенах цитадели, он пытался найти разгадку странных слов Древнего.

После того, как он насытился моей магией, я проснулся разбитым среди песков. Не было ни намека на то, что совсем недавно здесь находился Странствующий Оракул. Проклиная его на чем свет стоит, я пустился в обратный путь, занявший много месяцев. Стоило ли говорить, сколько раз за это время меня пытались убить или продать в рабство? Но это стоило того, потому что я обещал матери, обещал отцу.

– Я нашел описания обрядов Сынов Огнеликого. Они очень старые и давно не используются, но… – брат раскрыл пыльный фолиант в том месте, где лежала серебряная закладка, – …но, кажется, это то, что нам нужно.

Я присел на край стула и уперся локтями в колени. Здесь дуло из всех щелей и воняло плесенью. И как только брату нравится тут торчать, переписывая замшелые книги?

– Я весь внимание.

– Опять ты ерничаешь, – он наградил меня хмурым взглядом и углубился в чтение. – Ничуть не изменился с тех пор, как отлупил Армадиса.

– Он называл тебя калекой. Мне это не понравилось, – ответил я с улыбкой.

Вернес хмыкнул. Все мы хорошо запомнили тот день, когда я, пятнадцатилетний недомерок, разбил лицо и помял ребра старшему брату. Меня высекли, но я был горд собой и рад, что отомстил зарвавшемуся наследнику за мягкого и слишком доброго Вернеса.

– Защищать сирых и убогих – твой долг, Сын Огнеликого. Все мы сейчас калеки в той или иной степени, – грустно заметил брат. – Близится конец нашей династии. Армадиса мучают приступы боли, он не будет долго царствовать. Айлена сошла с ума и заперта в башне, где не сможет себе навредить, Льяра страдает от судорог, а Растис… сам помнишь.

– Не продолжай. Я сделаю все, чтобы это остановить.

И Вернес углубился в чтение.

– Здесь написано, что Сыны Огнеликого одно время практиковали обычай вырезания сердец у своих врагов. Это длилось до тех пор, пока Равиан Третий не отменил эту традицию. Сыны приносили жертвы в местах силы, веря, что таким образом усиливают магические способности. Зачарованные кинжалы позволяли сердцам долгое время оставаться в том виде, в каком их извлекли из груди, воины приносили их со всего света в главный храм Огнеликого.

– Припоминаю фрески, которые видел в храме… – я потер переносицу. Перед глазами стояли сияющие сферы, что держали в руках сыны Ордена. Нам говорили, что в них была заключена сила и магия.

– Оракул сказал, что нужно сердце последнего прямого потомка ледяных гигантов Севера.

– Это Ангабельды. Они ведут свой род прямиком от них.

Я откинулся на спинку стула, вспоминая, что слышал о далеких северных землях. То, что там постоянно бушуют междоусобицы, и сейчас Шерелья разбита на двенадцать княжеств, мне было известно. Но за судьбами и родами северян я не следил.

– На слуху только Тэасс Ангабельд. Он сильный и хитрый правитель. Значит, мне придется вырезать из груди его сердце и привезти в Этьюрдан? Может, вызвать его на поединок?

Вернес опустил взгляд и пожевал губы. Потом произнес:

– Об участии этьюрданцев не должно стать известно северянам. Эти варвары еще несколько столетий назад разоряли прибрежные земли, но после заключили мир… Нет, Фрид. Это должно быть секретом. С северянами ссориться себе дороже.

– Что ж, – я встал и, размяв плечи, подошел к окну. – Тогда я отправляюсь на Север.

– Фрид… – Вернес стушевался. Он хотел что-то мне сказать, но никак не решался. Теребил краешек листа пальцами. – Вообще-то Тэасс Ангабельд умер.

Я замер, чувствуя, как сердце падает вниз.

– Умер? Когда он успел?!

– Три месяца назад. Его сын давно погиб. Дальний родственник, Улвис, ведет род от бастардов, он не подходит. Последний потомок ледяных гигантов – дочь Тэасса.

Несколько мгновений я стоял, глядя на брата широко раскрытыми глазами и никак не мог осознать сказанное.

– У него осталась дочь, Фардана. Роонская княжна.

– То есть ты хочешь сказать, что я должен убить женщину?

Я никогда не трогал женщин, детей и стариков. Моими врагами всегда были мужчины, а от мысли о том, чтобы лишить жизни пусть незнакомую, но княжну, делалось не по себе. Пусть даже если это может спасти род СанКарнаго.

Вернес оттолкнулся от стола и подъехал ко мне на своем кресле. Плед соскользнул, выставляя на обозрение хилые ноги.

– Знаю, что тебе не нравится эта мысль, но есть ли у нас выбор?

– Да-да, я помню, что Странствующий Оракул никогда не лжет и не ошибается. Но что, если ты не прав?

Я вперился в него взглядом, ожидая ответа. Брат вздохнул и сложил руки на коленях. В тонкие пальцы въелись чернила и книжная пыль. Его по праву считали самым умным из молодых ученых, он мог заткнуть за пояс даже стариков. Вряд ли он ошибся.

– Мы успели все обсудить на ученом совете. Старцы единодушно приняли решение.

– Значит, за моей спиной, да? Все равно я не имею права голоса. Какое может мнение