И уколоть его словами так, как он меня.

***

Одно присутствие Рефорна и Сейры вернуло мне отличное расположение духа. А когда Ксор объявил, что мы прямо сейчас отправляемся на землю, то я и думать забыл о чем-то другом.

— Готов, Хэй? — спросил Рефорн. — Помнишь все, что я тебе сказал?

Я кивнул, а потом послушно сказал:

— Общаться только с вами. Не убегать, слушаться беспрекословно, влиять на судьбы подопечных лишь косвенно, не показываться на глаза людям.

Я уже смирился с этими строгими условиями, ведь обычно маленьких божеств вообще не пускали на землю. Только из-за настойчивости Ксора совет дал разрешение.

— Молодчина, — похвалил меня Рефорн с долей неловкости. — С последним я тебе, кстати, помогу. Есть одно чудесное заклинание, которое сделает тебя невидимым, неслышимым и неосязаемым для всех, кроме обитателей небес. Не сбрасывай его — и все будет хорошо.

Рефорн щелкнул перед моими глазами пальцами, тонкие и дружелюбные нити заклинания легли на мою кожу. Удобно.

— Теперь пора? — спросил я, с трудом сдерживая предвкушение.

— Пора, — подтвердил Рефорн, после чего пробормотал себе под нос: — Всегда бы ты был таким нетерпеливым, тогда больше походил бы на ребенка.

— Но я же не всегда отправляюсь на людские земли, — улыбнулся я, предчувствуя, что на земле мне будет хорошо.

И ничуть не ошибся. За месяц пребывания на землях людей, я улыбался чаще, чем за всю жизнь на небесах. Потому что на земле было здорово. Мне нравилось все: и маленький домик недалеко от деревни, где мы поселились, и забавные качели, состоящие из веревок и неровной доски, сделанные Рефорном под руководством Сейры, и простая еда без всяких изысков, и ежедневные походы вместе с Сейрой в лес, и рассказы Рефорна. На земле было куда интереснее, чем на небесах!

И, разумеется, мне понравились братья — Риан и Берд, которые оказались ровно такими же, как я и представлял: добрыми, отзывчивыми и честными. И с которыми я установил первую связь как божество через сон. Просто появился в их снах в виде образа и сказал, что отныне я тот, кто будет даровать им божественное благословение, чем привел их в дикий восторг.

Я помогал этим детям в мелочах: найти монетку, подсказать, в каком перевернутом стакане у фокусника спрятан приз, подарить хороший сон о зиме летом. Это было весело. И приятно: сила веры текла в меня тоненьким ручейком, от чего по всему телу растекалось щекочуще-нежное тепло.

Когда я рассказывал об этом Рефорну, то он лишь улыбался и говорил мне:

— Знаешь, я буду рад, если этот ханжа консерватор Ксор окажется не прав. Но я боюсь... А, неважно, не слушай меня.

Мне казалось, что Рефорн боялся зря.

Однажды братья заблудились в лесу вечером, а сельчане не решились отправиться туда так поздно, потому как участились нападения волков. Их несчастная мать едва ли не рвала на себе волосы и планировала идти туда в одиночку, что было истинным самоубийством. Мне не оставалась ничего, как попросить Сейру о помощи. К сожалению, сам бы я не справился: у моей божественной силы был предел. Я мог подсказать, по какой из двух дорог им пойти, мог помочь обойти потенциально опасные места, но как вывести их из леса, где каждый намек терялся в шорохе листьев и шуме деревьев? Поэтому Сейра отправилась за Рианом и Бердом и успешно привела их обратно, напоследок сказав, что она моя подчиненная. Разумеется, такую большую новость дети не смогли держать в себе, потому сразу рассказали матери. И она посоветовала им слепить для меня небольшую фигурку. Она была настолько страшненькой, что мы с Сейрой сначала даже не поняли, кого они изобразили — меня или ее, но поток силы веры позволил определиться. Да и кому какое дело до красоты? Вложенные в нее чувства — вот что имело значение.

После этого случая я уверился, что Рефорн боялся зря. И, словно в насмешку, судьба продемонстрировала, как я был глуп.

Всего один случай, всего одно событие — и все радостные моменты, вся моя помощь перечеркнулась, словно её никогда и не было.

Все началось с того, что в деревню пришел учитель. Немного писать и читать умели даже сельчане — по постановлению правительства обязали научить. Но хорошее образование могла дать только школа. Учились там либо за деньги, либо по рекомендации кого-то из учителей, предварительно сдав экзамен. И вот так получилось, что пришедший учитель проверил знания всех детей и отметил, что у Риана отличная память и способности, а потому он не против написать для него рекомендацию в школу. Это было отличной новостью, так как школы полностью содержали учеников, а у выпускников появился высокий шанс получить хорошую работу. Поэтому в семье братьев был настоящий праздник — резко изменить свою бедную жизнь на более достойную выпадает нечасто. Берд пообещал поддерживать брата морально, не мешая тому заниматься, мама достала запас денег для покупки пары важных учебников, ну а я... а я ждал, чтобы помочь ему случаем. И приходил к Риану во снах, успокаивая и убеждая, что все будет отлично.

Так мы и дождались дня экзамена. Я чувствовал себя превосходно. Никаких сомнений в том, что он сдаст, у меня не было. Риан усердно учился, вникал, а не заучивал. Учитель, который пришел в деревню, был уважаемым и сведущим, отлично учил и постоянно хвалил знания Риана. Ну а случайные неприятности я взял на себя: заставил экзаменатора, который постоянно занижал оценки детям из деревень, покрыться сыпью и пропустить день экзамена, «повесил» заклинание удачи, чтобы Риан вытянул нужные ему вопросы. И ждал, когда можно будет порадоваться результатам.

Напевая себе под нос мелодию, которую так любила мама Риана и Берда, я отправился к братьям домой, чтобы застать отнюдь не радостную картину. Риан плакал и ругался, зло выбирая страницы из учебников, которые его мать купила на последние деньги.

— Все будет хорошо, да?! Мне нечего волноваться? — завыл Риан. — Тупое божество! Бесполезное!

Кто тупой? Я удивился. Тут были еще какие-то божества, кроме нас с Рефорном?

— Подожди, подожди, Риан, что случилось? Почему ты кричишь? — испуганно спросил Берд, который до этого был на улице и только заметил видел, как брат вернулся.

Мама братьев тоже пока не знала: она все еще была в поле. А я, кажется, понял, что случилось.

-Потому что я провалил экзамены, хотя Хэй обещал другое! Ха-ха, обещал. Кому я поверил? Почему мы вообще решили, что этот Хэй действительно божество?! — со злостью в голосе сказал Риан. — Он ужасен, он хуже грязи под нашими ногами. Он демон!

От злых слов слезы навернулись на глаза. Почему он так меня называет? Я ведь столько помогал ему! Ужасное чувство зародилось в груди. И с каждым криком Риана, с каждой вырванной страницей, с каждым всхлипом Берда это чувство во мне росло.

Когда из учебников выдрал все страницы, Риан подошел к маленькому столику, на котором стояла кривая статуэтка из глины, изображающая меня. Она была ужасна настолько, насколько может быть страшной фигурка, вылепленная детьми, предел которых — игра с песком и водой во дворе. Но мне она нравилась! Это был первый дар мне. Первая вещь, которая превратилась в силу веры и влилась в меня потоком.