по которой Корд присоединился к Роджеру, ненадежно примостившись на выбленках вместе со своим племянником Денатом. Другая причина заключалась в том, чтобы подвести их достаточно близко к Роджеру, чтобы позволить им поднять свои огромные щиты в случае, если леммарцы решат метнуть в него свои метательные топоры.

Роджер наблюдал, как морские пехотинцы выстраиваются позади мардуканских абордажников, и был так же рад, что Депро командовала абордажными мортирами. К лучшему это или к худшему, но он беспокоился о ней больше, чем о других морских пехотинцах. Управляя абордажными крюками и быстрыми лебедками, к которым они были прикреплены, она была бы не в состоянии участвовать в схватке. Было ли это просто счастливым совпадением или что-то такое, что Панер и Косутич заранее обдумали со злым умыслом, когда назначали ее на эту работу, он не знал. Да его это и не особенно заботило. Не до тех пор, пока это удерживало ее вне линии огня.

Прогремел последний залп, и Роджер кивнул в мрачном одобрении, когда ураган картечи снес большую часть кормовой палубы пиратского корабля. Он также великолепно справился с обрезкой такелажа и того, что осталось от корабельной парусины. Однако, похоже, сам рангоут все еще был более или менее цел. Восстановление этого приза заняло бы весь день, но это было бы далеко не так сложно, как ремонт кораблей, потерявших целые мачты.

Он наблюдал, как Депро приказала мортирам открыть огонь, и лини пронеслись к вражескому кораблю. Они летели прямо и ровно, описывая дугу над кормовым ограждением леммарского корабля, и мардуканские матросы на быстрых лебедках начали сматывать их обратно. Он отметил, что мортиры, по-видимому, были успешным экспериментом, и позволил себе определенное самодовольство как автору идеи. Попытка проделать то же самое с ручными крюками была бы в лучшем случае рискованным процессом.

* * *

Пиди Карузе отказалась поддаваться отчаянию. Худшее случилось в тот момент, когда рейдерский отряд кратов напал на деревню. С этого момента вопрос был только в том, сколько времени ей потребуется, чтобы умереть.

В некотором смысле, ее пленение леммарами фактически продлило ее существование. Вероятно, в конце концов они собирались продать ее обратно жрецам огня. Или она могла бы закончить жизнь рабыней или на селитряных рудниках. Но, по крайней мере, у нее не было билета в один конец до Стрема. И она не стала служанкой Бога.

Так что она была готова смотреть на свою нынешнюю ситуацию с определенной степенью отстраненности, выжидая время и собирая силы на исчезающе малый шанс того, что она действительно найдет возможность сбежать. Однако за последние несколько часов это отношение претерпело заметные изменения.

Проблема, конечно, заключалась в своеобразном леммарском методе борьбы с абордажными действиями. У леммаров был простой ответ на возможность захвата: не допускайте этого. Отчасти их отношение проистекало из их отношений со жрецами огня; в отличие от шинов, они категорически отказались позволить захватывать себя, чтобы встретиться лицом к лицу со жрецами огня... и религиозными обрядами. Но еще большей частью их отношения был фактор террора; ни один леммар никогда бы не сдался ни при каких обстоятельствах, и они позаботились о том, чтобы все их враги знали это.

Как правило, это означало, что стража жрецов огня не утруждала себя попытками захватить корабли леммаров. Они могли потопить их, но рукопашная схватка с врагом-самоубийцей была сопряжена с большими потерями и приносила минимальную прибыль, даже если она была успешной. Жрецы огня также не совершали набегов на острова Леммар. Возможно, они и отобрали Стрем у конфедерации, но сам остров был всем, что они получили. И если бы они хотели сохранить его, им пришлось бы полностью заселить его заново, поскольку леммарцы убили даже своих женщин и детей, вместо того чтобы их взяли в плен.

Для Пиди Карузе и полудюжины других пленников, прикованных цепями на палубе "Гнева Леммара" это означало, что, избежав встречи со жрецами огня на Крате, избежав отправки на Стрем и пережив наполненный осколками ад бортовых залпов, они были близки к тому, чтобы быть убитыми их похитителями.

Бывали дни, когда просто не стоило смотреть на свои рога по утрам.

Она прижалась к палубе так низко, как позволяли ее цепи, хотя ее мозг осознавал тщетность ее инстинктивной реакции, когда ударил еще один вражеский залп. Большая часть этого залпа была нацелена высоко, что-то со злобным звуком просвистело в воздухе и разорвало такелаж корабля, как грег, поедающий верна. Но часть его пролетела ниже, и осколок размером с ее рог попал в живот одному из других рабов шинов. Это был действительно довольно маленький осколок, по сравнению с некоторыми другими, которые с воем разлетелись по палубе, но раб, казалось, взорвался от удара, и его внутренности разлетелись по окровавленной палубе... и Пиди.

Даже сквозь крики и грохот вражеского оружия она могла слышать молитвы захваченного стражника рядом с ней, и, когда кровь ее товарища по клану брызнула на нее, этот звук, наконец, подтолкнул ее к краю пропасти.

- Заткнись! - крикнула она. - Надеюсь, что ты будешь гореть в огне до конца вечности! Это твоя тупая стража втянула меня в это!

Она мало что могла сделать, поскольку ее руки были скованы за спиной цепью и соединены с остальными рабами, но она сделала все, что могла, - а именно наклонилась вбок и ударила тупого крата ногой в голову. Это был не лучший ее удар за всю историю, но этого было достаточно, чтобы он отскочил от нее, и она удовлетворенно хрюкнула, когда другая сторона его черепа жестко ударилась о стойку палубы...

- Богохульница-шин! - Он плюнул в ее сторону. - Огонь достаточно скоро очистит твою душу!

- Это очистит вас обоих, - сказал один из пиратов, обнажая свой меч. - Время показать этим вернам, почему вы не подниметесь на землю Леммара.

- Мочись на себя, моряк! - прорычала женщина-шин. - Твоя мать была верном, а твой отец был креном - с плохим зрением!

- Мочись на себя, ведьма шин, - парировал леммар и поднял свой меч. - Время встретить свой огонь.

- Это ты так думаешь, - сказала Пиди. Она выбросила ноги вперед, и обе ступни попали в цель, когда она резко ударила пирата в промежность. Он резко наклонился вперед во внезапной агонии, и она рванулась вверх так далеко, как позволяли цепи. Это было как раз достаточно далеко. Их рога соприкоснулись, а затем, совершив маневр, который, как она знала, оставил бы