от них лишь глубокой лощиной, наша гвардейская пехота уже копала окопы для артиллерийских батарей, а также и ложементы для себя. Глухие удары кирок в мерзлую землю и стук топоров, вырубающих просеки среди густого леса, дабы дать возможность батареям стрелять, заглушались беспечными криками турецкого вооруженного лагеря по ту сторону лощины.

В восемь часов утра 21 ноября, едва лишь забрезжил свет восходящего где-то за свинцовыми снежными облаками осеннего солнца, внезапно ударили наши батареи по изумленному противнику, считавшему себя в полной неприкосновенности в своем горном орлином гнезде.

Двенадцать тысяч турок, сосредоточенных только лишь на Араб-Конакском перевале в целях общего стратегического контрнаступления по всему фронту Балкан против наступающих русских войск, тотчас же стремительно атаковали так неожиданно появившиеся перед ними семь с половиной рот лейб-гвардии Московского полка в составе всего лишь тысячи штыков.

Среди отвесных скал пушечные удары и ружейные выстрелы тысяч магазинных английских винтовок и наших российских берданок эхом носились среди потревоженного величия спокойного доселе горного пейзажа.

Но вот, густые массы первоклассной турецкой пехоты вскакивают на брустверы своих редутов и с яростными криками, водимые своими знаменами с полумесяцем ислама, бросаются в лощину, атакуя русскую позицию. В это время над окутанными пороховым дымом русскими редутами раздались звуки труб, поющих сигнал к штыковой атаке. Русская Гвардия с развернутыми Знаменами, на древках которых блистали золотые Императорские двуглавые орлы, на полотнищах синели Андреевские кресты и развевались ленты с надписями Старой Гвардии — «Потешные Преображенцы», в стремительном беге бросилась по Склону лощины навстречу атакующим туркам и их российское могучее ура покрыло пушечную и ружейную стрельбу, оглушительным эхом перекатываясь по близлежащим ущельям. Вот столкнулись в лихом штыковом ударе… Короткая схватка, и турки уже бегут обратно к своим редутам… Неприятельские пушки открывают огонь картечью по Московцам… Они отступают к своим окопам, вынося с поля битвы своих раненых и убитых… Возобновляется артиллерийский поединок.

В это время начинают подходить наши подкрепления, две роты Лейб-Гвардии 2-го Стрелкового батальона. Полковник Гриппенберг посылает на наш правый фланг, дабы взять фланговым огнем наступающих турок… Переменные атаки следуют одна за другой с небывалым ожесточением… Лощина между двумя позициями заволоклась пороховым дымом, среди которого мелькают огни выстрелов, раздается непрерывная канонада и несутся клики жестокой битвы… Земля уже усеяна трупами и обильно полита солдатской кровью… Но у Московцев уже нет больше резервов, — всё брошено в бой. Турки атакуют отчаянно, с последним, нечеловеческим усилием добиваясь решительной победы…

Для нашей Гвардии положение создается критическое… Неприятель уже подбирается к нашим артиллерийским позициям, и намечается угроза нашим пушкам… Собрав, вне видимости неприятеля, несколько человек солдат, барабанщиков и горнистов, полковник Гриппенберг приказывает бить атаку и с обнаженной саблей во главе наших чудо-богатырей бросается в атаку и опрокидывает турок, почуявших русские резервы… Но тут, поднявшись на гору, прибывают две роты Лейб-Гвардии Стрелкового Его Величества батальона и две роты Стрелков Императорской Фамилии и тотчас же вступают в бой. Начинается общая контратака русской гвардии, штыковой удар решает дело, русские колют направо и налево, пробивая себе путь к неприятельским окопам. Турки отступают. На их плечах Гвардия врывается в редуты первой линии укрепленной неприятельской позиции. Намеченное турецким высшим командованием общее стратегическое контрнаступление войск на Араб-Конакском участке было отбито. В наступивших сумерках бой затихает…

Могучее, победоносное ура празднует Российскую победу. Раздаются звуки величественного Российского национального гимна «Боже, Царя храни». В это время на гору поднимаются батальоны Лейб-Гвардии Финляндского полка и сменяют Московцев.

Этот встречный бой лишний раз показал, что лучший способ обороны — это наступление. Мораль превосходящего нас своей численностью и вооружением неприятеля была надломлена. Дальнейшее форсирование горного перевала уже не представляло собою труда, хотя доблестный противник сохранял еще всю свою боеспособность. Балканские горы вскоре были пройдены, — дорога на Царьград была открыта…

Русские еще раз преодолели не только грозного неприятеля, но и самую природу.

Париж, 14 мая 1952 г.

«Часовой» (Брюссель), январь 1953, № 326, с. 16

Признательность. 1878–1978

В Санкт-Петербурге 12 апреля 1877 года был обнародован следующий МАНИФЕСТ:

«Божиею милостию Мы, Александр Вторый, Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, Великий Князь финляндский и прочая, и прочая.

Всем Нашим любезным верноподданным известно то живое участие, которое Мы всегда принимали в судьбах угнетенного христианского населения Турции. Желание улучшить и обеспечить положение его разделял с Нами и весь русский народ, ныне выражающий готовность свою на новые жертвы для облегчения участи христиан Балканского полуострова.

Кровь и достояние Наших верноподданных были всегда Нам дороги; всё царствование Наше свидетельствует о постоянной заботливости Нашей сохранять России благоденствие мира. Эта заботливость оставалась Нам присуща в виду печальных событий, совершавшихся в Герцеговине, Боснии и в Болгарии. Мы первоначально поставили Себе целью достигнуть улучшения в положении Восточных христиан путем мирных переговоров в соглашении с союзными, дружественными Нам великими Европейскими Державами. Мы не переставали стремиться в продолжении двух лет к тому, чтобы склонить Порту к преобразованиям, которые могли бы оградить христиан Боснии, Герцеговины и Болгарии от произвола местных властей. Совершение этих преобразований всецело вытекало из прежних обязательств, торжественно принятых Портою перед лицом всей Европы.

Усилия Наши, поддержанные совокупными дипломатическими настояниями других правительств не привели, однако, к желанной цели. Порта осталась непреклонною в своем решительном отказе от всякого действительного обеспечения безопасности своих Христианских подданных и отвергла постановления Константинопольской конференции. Желая испытать для убеждения Порты всевозможные способы соглашения, Мы предложили другим кабинетам составить особый протокол со внесением в оный самых существенных постановлений Константинопольской конференции и пригласить Турецкое Правительство присоединиться к этому международному акту, выражающему крайний предел Наших миролюбивых настояний. Но ожидания Наши не оправдались: Порта не вняла единодушному желанию Христианской Европы и не присоединилась к изложенным в протоколе заключениям.

Исчерпав до конца миролюбие Наше, Мы вынуждены высокомерным упорством Порты приступить к действиям более решительным. Того требуют и чувства справедливости и чувства собственного Нашего достоинства, Турция отказом своим поставляет Нас в необходимость обратиться к силе оружия.

Глубоко проникнутые убеждением в правоте Нашего дела Мы, в смиренном уповании на помощь и милосердие Всевышнего, объявляем всем нашим верноподданным, что наступило время предусмотренное в тех словах Наших, на которые единодушно отозвалась вся Россия. Мы выразили намерение действовать самостоятельно, когда Мы сочтем это нужным и честь России того потребует. Ныне, призывая благословение Божие на доблестные войска Наши, Мы повелели им вступить в пределы Турции.

Дан в Кишиневе, Апреля 12-го дня, лета от Рождества Христова Тысяча восемьсот семьдесят седьмое, царствования же