Шрифт:
Закладка:
И дата… Двадцать третье декабря… День, когда ты сам чуть не умер… Когда реаниматологи тоже вытащили тебя в прямом смысле с того света. Даже время, в которое вы оба находились по ту сторону реальности совпадает… Разница — две минуты… Ты вернулся первым.
Это что же значит? Те видения, которые тогда принял за медикаментозный бред — правда?
Она вошла в кабинет, спокойная и собранная. С сосредоточенным лицом села за стол, взяла карандаш. Денис пристально смотрел, не мигая, накладывая на её нынешний образ только что полученную информацию. Взгляд прожигал насквозь. Между темных бровей пролегла тревожная складка. Марьяна подняла на него глаза и вопросительно повела бровью.
— Что-то не так?
Вместо ответа Денис резко встал, подошёл к двери и запер её. Вынул ключ из замочной скважины, спрятал в карман. Вытащил Марьяну из крутящегося кресла, поставил на ноги. Он вышибет из нее правду, даже если придется провести здесь несколько суток.
— Орлов! А ну-ка отпусти меня, ненормальный! — вырываясь, запротестовала она, но Ден, не обращая внимания на возмущенные крики, одной рукой сгреб и зафиксировал тонкие запястья, а другой рванул лёгкий летний медицинский халат, под которым угадывались лишь две полоски нижнего белья. Застёжка угрожающе затрещала и разошлась до половины. Девушка дёрнулась и ахнула.
— Ты что творишь, Орлов? Совсем рехнулся, что-ли? Придурок озабоченный!
— Тихо, — отмахнулся Денис, продолжая до конца расстёгивать молнию, — Я только посмотрю…
Ден полностью распахнул на ней одежду и уставился на длинный вертикальный шрам ярко-розового цвета в низу живота. Неровный, с множеством выпуклостей и точечных углублений от швов по краям. Губы растянулись в торжествующей улыбке. Вот они, железобетонные доказательства. Теперь не отвертится. Он отпустил её руки и заглянул в огромные испуганные глаза:
— Что за мясник тебя кесарил, Марьяна? Просто руки оторвать и выбросить… Так изуродовать прекрасное молодое тело… Если хочешь, могу исправить. Даже следа не останется. Для тебя — бесплатно, ведь ты рожала моего ребёнка…
Девушка поспешно запахнула халат и уставилась в горящие огнём черные глаза. Её потряхивало от обиды и унижения. Хотелось вцепиться в это ухмыляющееся лицо ногтями. Бить, рвать, кусать, сделать как можно больнее… Отплатить сполна за всё, что пришлось пережить. Сдерживала только никак не желающая застёгиваться одежда.
— Да иди ты знаешь куда, Орлов… — зашипела она, как разъярённая кошка, ожесточенно борясь с молнией на халате, — Вместе со своим щедрым предложением… Хотела бы, шрам давно убрала. Не дожидаясь, когда осчастливишь меня своим лучезарным присутствием. Чёрт… Ещё и застёжку сломал… Мачо, блин, недоделанный… На тебя никто ещё не додумался заявление в полицию написать? За такое вот "только посмотрю"?
— Думаешь, я часто так делаю? Или в этом мире очень много женщин, родивших и скрывавших от меня ребенка? А может, если бы нормально спросил, ты сразу же всё рассказала бы без утайки? Сильно сомневаюсь. Мы же гордые… Да и правду говорить совсем разучились за эти три года…
— Зачем нужно было устраивать этот спектакль? Ты же интересующую информацию уже нашёл… Заполучил от меня логин и пароль от электронных медкарт. Как обычно, обманом и хитростью… И я опять повелась. Вот, дура… Ничему жизнь не учит…
— А знаешь, почему сейчас я здесь, в Ростове, Марьяна? Чтобы, наконец, докопаться до истины, — твёрдо заявил Денис, прожигая взглядом, — Не получилось бы сегодня, значит узнал бы завтра, через неделю, месяц, год… До победного. Или ты действительно думала, что я так просто откажусь от собственного ребенка?
Марьяна нахмурила брови, повернулась, придерживая постоянно расходящиеся полы одежды и желчно заговорила, жаля словами:
— Ох и короткая же у тебя память, Орлов… Ты УЖЕ от него отказался. Три года назад, когда использовал меня и бросил… Продал своё право называться отцом за три миллиона… А сейчас сколько хочешь, скажи? Чтобы мы с Артёмом больше о тебе никогда не услышали? Двадцать? Пятьдесят? Ты теперь оперируешь другими суммами, на хромой козе не подъедешь…. Но, ничего, я могу себе позволить. Не стесняйся, назови цену. Расплачу́сь и на этом разойдемся с миром. Наконец-то, навсегда…
Денис, заскрипел зубами и сделал несколько шагов вперёд. Руки сами сжались в кулаки от еле сдерживаемой злости.
— Когда же ты успела стать такой конченой с@кой, Марьяна? Совсем сдвинулась на деньгах… Всё посчитала, всё оценила. Папочка, наконец, выдрессировал? Или всегда была, а я не заметил? Только я не продаюсь… Прекрасно знаешь, что эти три миллиона вернул на следующий день. Через Марата Тахировича… А тебя тогда я просто боготворил… Берёг, как величайшее сокровище, дышать боялся… Только ты меня бросила, и даже не захотела объясниться… Решила откупиться зелёными бумажками… Зато сейчас строишь из себя оскорбленную невинность… Или забыла уже?
Девушка смотрела с перекошенным от гнева лицом. Воздуха не хватало. Ещё чуть-чуть и эмоции хлынут через край. Как можно вот так перевернуть всё с ног на голову? Глядя в глаза. Уверенно. Цинично…
— Ты что несёшь, Орлов? Совсем уже заврался… Покурил что-то не то, и башню в конец разворотило? Провалы в памяти? Так я напомню. Это ты утром ушёл, не сказав ни слова! Спешил к своей любимой Леночке, красавице неземной…
— Какой, на фиг, красавице? Ты в своем уме? После всего, что мы с тобой вместе пережили? После той ночи? Я разводиться с ней пошёл. И написал тебе об этом на зеркале вот такими огромными красными буквами! Как такое можно не заметить? Я уговорил Ленку вместе подать заявление на развод. Заплатил ей за это. Дал взятку сотрудникам ЗАГСа, чтобы оформили всё в тот же день. А ты, оказывается, просто игралась… Тестировала. Выбирала мужика побогаче… Переспала со мной по пьяни, а потом свалила в туман. Видно чем-то конкретно не устроил… И в глаза сказать побоялась… Сбежала как крыса…
Кстати, я видел твоего Даника сегодня ночью. С двумя девицами лёгкого поведения… К такой жизни стремилась, да? Муж гуляет напропалую, ты ему на фиг не нужна, зато богатый? И ребенка не захотел на себя записать, поэтому отдала нашего сына своему папеньке?
А я любил тебя больше жизни… И всё бы у нас было, стоило лишь немного подождать… Только простой военный без гроша за душой был тебе не ровня… Годился лишь для того, чтобы на войне прикрыть своим плебейским телом. Такого не жалко…
Марьяна стояла у окна, в котором виднелся вечерний Ростов, крепко обхватив себя руками. В горле крепко застрял огромный ком, не желающий растворяться. Что он такое несёт? Это же чудовищная неправда! И, главное, в глазах вселенская мука… Так вжился образ?
— Какой же ты всё-таки козел, Орлов… — тихо проговорила она, встретившись с антрацитовым взглядом. Кое-как справилась со спазмом, крепко сковавшим гортань, — Значит, меня виноватой во всём решил сделать… А сам — белый и пушистый… Жаль, удалила я сразу же те фотографии. Ткнуть бы тебя разок носом, чтобы не строил из себя мученика…
