ли она участницей изощренного психологического эксперимента? Конечно, Жасмин попала в больницу, и все же ей повезло: во всяком случае, на какое-то время она отсюда вырвалась. Там ее не будут морить голодом. Горячая пища, телевизор… Эми никогда не испытывала сознательного желания заболеть, но теперь небольшой перелом ноги при падении с лестницы казался совсем неплохим вариантом.

— Приветик, — игриво пропела Гейнор, направляясь в холл и на ходу вытаскивая сигарету с зажигалкой.

— Нас не хотят выпускать, — пробормотала Эми, удивившись внезапной приветливости подруги.

— Это кто сказал?

— Охранник. Похоже, мы подписали бумагу, которая ограничивает наше право на свободу.

Эми сама почувствовала, с каким театральным надрывом прозвучали ее слова.

— Сейчас разберемся. Пойдем-ка со мной.

У Эми перед глазами на миг встало лицо доктора Кавендиш, однако раздражение и потребность в свежем воздухе придали ей сил для маленького бунта. К тому же Гейнор, слава богу, отмякла, и Эми захотелось составить ей компанию.

— Как ты намерена миновать вахтера? — прошептала она, дойдя до угла.

— Стой здесь, а когда я подам знак — стартуй к двери.

Рыдающая Гейнор, тяжело припадая на одну ногу, приблизилась к охраннику, и тот немедленно бросился на помощь.

— Что случилось, мэм?

— Похоже, я сломала щиколотку, — простонала Гейнор, повиснув на руке мужчины. — В коридоре за порогом моей комнаты есть трещина в полу, и я споткнулась. Можете кого-нибудь позвать?

Она притворно вскрикнула от боли.

Охранник застучал в дверь кабинета доктора Кавендиш и, не дождавшись ответа, побежал дальше по коридору. Не обратив никакого внимания на Эми, он бросился в глубь здания, смешно, словно Чарли Чаплин, поскальзываясь на гладком полу.

— Быстрее! — махнула рукой Гейнор.

Эми кинулась к дверям, и холодный ветер ударил ей в лицо. Подруги вырвались на свободу, чувствуя себя проказливыми школьницами из комиксов «Банти». Проскочили стоянку для автомобилей и наконец оказались у края леса. Обе нервно захихикали.

— А если бы доктор все-таки оказалась на месте? — пытаясь отдышаться, спросила Эми.

— У меня все равно на ноге есть синяк. Ну, получила бы в утешение горячий напиток. Ситуация беспроигрышная.

— Она могла напичкать тебя лекарствами, как сделала со мной за те шоколадки. — Эми пугливо оглянулась на клинику, и ее посетило мрачное предчувствие. — Боюсь, теперь она так и сделает.

Гейнор прикрыла зажигалку ладонями, прикурила и жадно затянулась.

— Я против седативных ничего не имею. Лучше сутками спать, чем жить в этом аду.

— Доктор взбесится, когда ей станет известно о нашей выходке.

— А что она сделает? Мы ведь не заключенные! Подумаешь, подписали какой-то дурацкий бланк… Когда захотим, тогда и будем выходить. Захотим — вообще уедем домой, никто нас не заставляет здесь находиться.

— Без транспорта мы никуда не уедем, а микроавтобус заказывает доктор. Сотовые здесь не работают, так что надо будет чапать с холма пешком с тяжеленными чемоданами.

— Ну, тогда придется мириться с этой тюрьмой до конца следующей недели. Зато потом обратно — ни ногой. — Гейнор пожала плечами.

— Думаешь, Жасмин и в самом деле отправили в больницу?

— У тебя снова были глюки?

Гейнор щелкнула пальцем по кончику сигареты, стряхнув пепел за спину.

— Не знаю, просто странно все это… — Эми смущенно усмехнулась. — Жасмин вовсе не выглядела больной, а вот вес набрала.

— Эти тощие красотки — существа болезненные. Испытания им не по плечу.

Устав бороться с порывами ветра, Гейнор воткнула окурок в землю и тронулась с места.

— Гейнор, я тебя вчера чем-то расстроила?

— Ты о чем?

— Ну, может, я просто мнительна… Ты не переживаешь за кроссовки?

Эми бросила взгляд на свою заношенную обувь.

— Что?.. Да нет, не беспокойся! Кроссовки тут ни при чем, просто я немного к тебе ревновала, вот и все. Но мне есть чем отвлечься. Знаешь этого охранника, Джейка?

— Погоди… Ревновала?

— Ну, по поводу ваших отношений с Робертом.

— С Робертом? Что ты такое говоришь?

— Видела-видела. — Гейнор хитро улыбнулась. — Заметив недоумение Эми, она продолжила: — Видела, как он выходит по утрам из твоей спальни.

У Эми екнуло сердце. Роберт? Роберт был в ее комнате? Что за ерунда… И тут до нее дошло.

— Наверняка он приносил мне одежду под утро, — с облегчением объяснила она.

— Ха, попытка засчитана. У тебя появилось всего два новых платья, а он посещает твою спальню уже больше недели. Не меньше часа там проводит. Сколько требуется времени, чтобы повесить платье на крючок? Говорят ведь — в тихом омуте черти водятся. — И Гейнор подмигнула.

Эми ощутила слабость в ногах, словно ее кости вдруг размякли.

— Не волнуйся, — заверила ее Гейнор, — я никому не расскажу о твоей порочной тайне.

Она похлопала Эми по спине и исчезла в лесу, а та некоторое время следила за ее рыжей шевелюрой. Наверняка врет, какой-нибудь очередной глупый розыгрыш… Что делать Роберту в ее комнате? Попробуй он что-то себе позволить — Эми почувствовала бы. Снотворное они принимали сильнодействующее, однако не ощутить, что тебя во сне кто-то трогает? Чушь!

— Подожди, Гейнор! — крикнула Эми, припустив вдогонку за подругой.

Длинное платье цеплялось за ползущие по тропинкам побеги ежевики; мысли после утренней инъекции неслись вскачь. Перед глазами то и дело всплывали образы людей, наблюдающих за ней по ночам. Горло обжигал холодный воздух, щеки раскраснелись. Притормозив, Эми положила ладонь на грубую кору дерева и провела пальцами по ее неровностям.

Гейнор испарилась, словно облачко пара в холодном лесу, и Эми снова осталась одна. В сером небе кружили и каркали вороны. Сдавшись, она обняла ствол обеими руками, прильнула к нему щекой и закрыла глаза. Эйфория после укола смешивалась с неприятным чувством сомнения, которое появилось после разговора с Гейнор.

Эми пошла через лес, выбрав самую длинную дорогу до клиники. По пути трогала все, до чего могла дотянуться, — гладила губчатый зеленый мох, касалась острых сучков и колючих ветвей ежевики. Издалека с порывом ветра вроде бы снова донеслась музыка, и Эми закрутилась на месте, пытаясь определить источник звука. Ветер продолжал свистеть, и ее бордовое платье вздулось пузырем.

Вдали она разглядела осыпающуюся кирпичную стену и что-то вроде круга, выложенного из грубых камней, внутри которого лежала перевернутая вверх тормашками скамейка. «Таинственный сад»… Отец в детстве читал ей на ночь эту книгу, и давняя история запомнилась навсегда, успокаивая и заставляя ощущать близость отца. Эми могла представить, что почувствовала Мэри Леннокс, впервые открыв дверь в этот сад, и все же была уверена, что сад из книги был далеко не так запущен, как то место, куда попала она.

Здесь не осталось ни цветов, ни деревьев — только ежевика да плющ, заплетающий все,