Сам ее убьет к ядреным демонам. Чтобы не за кого бояться больше было.

Под раскидистой осиной — при желании влезть на такую можно в считанные минуты, как и спуститься — валялся тисовый лук. Длинный, почти в человеческий рост, таким человека без доспеха можно и насквозь пробить. Никаких особых примет — просто палка и вощеная тетива. Альмод не припоминал, чтобы кто-то из местных с легкостью орудовал луком. Охота с ним — баловство одно, забава для благородных. Силки и надежней, и проще. Воевать здесь особо не с кем, откуда, опять же, лучнику взяться. Этому же учиться нужно долго, не каждый станет. Сам Альмод с луком особо обращаться не умел. Начинал учиться, пока не стало понятно, что на охоте среди равных ему не красоваться. А потом отец учил мечу и позволял примериться к копью — даже когда стало ясно, что сыну своих людей в бой не водить. Но некоторые из незнатных родов детей учили луку не только как забаве. На доспех и коня поди собери… Хотя откуда тут благородные, что знатные, что нет?

Он сжег лук, снова огляделся. Стрел рядом не было, похоже, колчан убийца прихватил с собой. Приметный был, или пожадничал? Правильно высушить дерево, чтобы готовую стрелу не повело — дело долгое. И недешевое, если клеить древко из нескольких частей — опять же, чтобы не повело. Да и наконечники… Пожадничал, наверное.

Альмод двинулся было по следу — туда, где на давно поваленной осине виднелась свежеободранная кора, а дальше торчали сломанные кусты. Но за ними след терялся. Он снова огляделся — качнулась ветка лещины, показалось, будто за ней промелькнула коричневая куртка. Дернулся туда — навстречу выскочила белка, взлетела по сосновому стволу. Альмод выругался. Мерещится что попало. Прислушался. Стрекотали вспугнутые сороки, но поди пойми где. А так — ни лист не шелохнется, ни ветка под ногой не треснет. Он саданул кулаком по стволу, в который раз выругался, теперь костеря рассаженные костяшки и собственную редкостную дурость. Побрел обратно, на ходу затягивая ссадины. Очень хотелось кого-нибудь убить.

Нел сидела, держа в руках окровавленный наконечник. Рядом на корточках устроился Ивар — ну как же без него. Хорошо хоть племянника не видно, его бы Альмод сейчас не вынес. Рыкнул на Ивара — тот неторопливо поднялся, не снизойдя до ответа.

Альмод взял из рук девушки наконечник, спрятал в поясную сумку. Нел глянула снизу вверх, растерянно и благодарно улыбаясь. Он не стал смотреть ей в глаза. Подобрал тот наконечник, что выбросил сам, не забыв обжечь, уничтожая следы крови.

Древки оказались обычными, не клееными. А был ли в городе стрельник? Альмод не помнил, хоть режь. Хотя откуда бы ему взяться, чай не столица и не Белокамень. Кузнец был. Пережил ли пожар? Этого Альмод тоже не помнил.

Он сжег окровавленные древки. Схватил за запястье Нел, вздергивая на ноги. Она ойкнула. Альмод не обратил на это внимания — если он и сжал ее руку чуть сильнее, чем следовало, все равно не больнее, чем стрела между ребрами. Прошелся огнем по земле, убирая кровь. Пустые шарахнулись, заторопились прочь. Правильно, пусть катятся, пока под горячую руку не попали. Ивар отступил, чтобы не мешаться, неодобрительно покачал головой.

— Пошли отсюда, — рыкнул он, увлекая Нел за собой. Поморщился — кое-как затянутая рана саднила, а еще противно липла к телу пропитанная кровью одежда. Ничего, это подождет. Сперва убрать девчонку отсюда. Не хотелось ей в четырех стенах сидеть, видите ли.

— Погоди… — Она потянулась к его плечу. — Затянул плохо. Дай посмотрю…

— Нечего на там смотреть! — рявкнул Альмод. — И затянул хорошо!

Она отшатнулась, попыталась выдернуть руку, но он не отпускал.

— И вообще все просто замечательно, — продолжал Альмод, волоча ее за собой. — Если не считать того, что кое-кто чуть не отправился прямиком к Творцу, потому что не слушал, что говорят!

Нел уперлась, снова дернув руку — безуспешно. Альмод оглянулся — лицо девушки перестало что-либо выражать. Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но он отвернулся и поволок ее следом, не давая вставить и слова.

— Сказал же, жди в трактире…

Звуки стали доноситься словно сквозь вату — это кто-то накрыл их плетением, или у него голова кружится?

— Нет, не сиделось ей на месте! Сейчас мы вернемся в комнату, я дам тебе денег, и чтобы духу твоего в Мирном не было!

Нел выдернула руку с такой силой, что Альмоду опять пришлось обернуться. И тут же схватиться за лицо, которое обожгла пощечина.

— На трактирных девок ори, — сказала девушка очень тихо и очень спокойно.

Обошла его, двинувшись к городу — и сомлела, не пройдя и пяти шагов.

Альмод медленно выдохнул. Багровая пелена перед глазами начала рассеиваться. В ушах звенело, ныла кое-как затянутая рана, горела щека. Да твою ж мать… Сорвался, хуже бабы. Что вообще на него нашло?

По счастью, пустых вокруг не было — благоразумно разбежались. Правильно, сцепятся одаренные — никому мало не покажется…

— Ну и зачем девочку обидел? — Негромко поинтересовался Ивар.

Альмод вскинулся было, собираясь и этому высказать все, что о нем думает. Нашелся тут, божок… Но вместо этого только устало махнул рукой.

— Отвяжись, а?

— Вчера, значит, познакомились…

Ругаться не осталось сил. Кого ж он так здорово напугал своими расспросами? И чего ждать дальше? Пол в сортире подпилят? Трактир подожгут? Гадюку в постель подложат?

Он усмехнулся — пожалуй, гадюка покажется безопасней разъяренной Нел, а она будет взбешена, когда проснется. Но смех смехом, а неопределенность скручивала нутро ледяным комом страха. Будь он один, не боялся бы…

Творец милосердный, с чего Альмод вдруг решил, что он теперь не один? Только потому, что девчонке, потерявшей все, хочется к кому-нибудь прилепиться? Он-то не девчонка, должен понимать, что к чему.

Альмод выругался — грязно и неизобретательно. Кое-как подхватил бесчувственную Нел на руки. Самому бы не свалиться. Попытался лягнуть Ивара, сунувшегося было помочь. Промахнулся, само собой. Добредя до трактира, едва взобрался по лестнице, а как закрывал за собой засов, не запомнил вообще.

Разбудил его стук в дверь. Альмод сполз с постели. Нел по-прежнему сопела у стенки — странно, пора бы уже и проснуться. Рана у нее опасная, и крови потеряла прилично, но все же не сравнить с тем, что было после тварей. Впрочем, пусть спит пока. По всему выходило, что придется ему извиняться, а этого Альмод терпеть не мог.

За дверью обнаружилась Рагна. Улыбнулась смущенно — точно в самом деле была рада его видеть, но не знала, как ее встретят. Альмод вздохнул — этой что от него надо? И вообще, она намеревалась убраться утром же, а день клонился к вечеру. Какого рожна?

Он закрыл за собой дверь, прислонился к ней, глядя на девушку сверху вниз.

— Могу я войти? — спросила Рагна.

Он покачал головой, не двигаясь с места. Приглушать разговор не стал — после ночного побоища с этажа убрались все постояльцы. Но краем уха слышал, о чем судачили в городе — дескать, лучше уж на улице спать, чем проснуться под развалинами трактира, принесло этих одаренных. Рауд, опять же… Проклято место, как есть проклято.