глянем что за зерно там, если всё есть, там и поговорим. Зерно прелое оставим тут, оно всё деревенским останется, а мы всё заберём то зерно, из второго схрона.

- Хорошо. Я сбегаю, оденусь.

- Добро, жду снаружи.

Сам я побежал к казарме, там на нарах спал, быстро оделся, вещмешок за спину, в оружейку и не нашёл своего карабина. Да тут вообще было пусто. Ну кроме пяти винтовок и «ДП», но это для охраны. Выбрался недовольный наружу и подойдя к трём саням сказал Харламову:

- Карабин верните, воры.

Разобрались быстро, случайно прихватили, вернули. Он, я глянул на номер. Подсумки с патронами при мне были, так что карабин на плечо, и мы двинули прочь от бункера. Причём не по следам саней, а новый след прокладывая, чтобы, если кто по ним пройдёт, увидел, что сани встали у озера, постояли, и пошли дальше. Передышка. Поэтому особо из бункера никого не выпускали, чтобы следов не оставляли. А если выпускали, сборщиков или лесорубов, вот вам метла и заметайте свои следы. Одна из женщин даже была назначена на должность по маскировке. Следила чтобы следов не было. Часа два шли, пока не вышли куда нужно, на санях оружие из того схрона жилого, отдал его бывший унтер, партизанам действительно сейчас туго было. Вот и долбили лопатами и ломом крышку люка, лом наш, его вернуть потом требуется. Поэтому с санями и одна из девчат была, которая бойко шутила с молодыми партизанами. Их семеро было с командиром. Смогли откопать и сбить крышку, там дальше и занялись погрузкой зерна. А он в мешках был. Видно, что схрон качественно сделан, а зерно спускали наспех. По сути кидая вниз как попало. Видимо у неизвестного хозяина этого запаса было мало времени. Критически мало. А мешков ровно двенадцать было. Не так и много.

Харламов изучил схрон, и мотнув мне головой, отошёл под высокие ели, и когда я встал рядом, сказал.

- Вижу, действительно слово держишь, и схрон не свежий. Сколько ещё таких имеешь?

- Почти два десятка. Даже сейчас в зимнем лесу найду. Бывал и изучал. Тут рядом ещё один схрон, но тот, кто копал, схалтурил, вода попала. Я спускаться не стал, есть там что или нет, не знаю. Даже если есть, вряд ли пережило.

- Отдашь его деду Матвею, может что ценное найдут, им сейчас любая вещь на вес золота. Знаешь, как каратели на них напали?

- Рассказали.

Это летом прошлого года было, налетели, согнали в большой амбар и решили поджечь, уже дровами обкладывали и соломой, а тут партизаны. Частью побили картелей, всю технику сожгли, другая часть разбежалась, леса вокруг, смогли уйти. Вот и освободили. Поляки были картелями, успели несколько девок и женщин снасильничать. К тому моменту деревня полыхала вся. Каратели дома подпалили первыми, потом и амбар, партизаны выбивали ворота, когда уже стены взялись. К счастью, кроме пяти погибших, и сгоревшего имущества, все живы остались. Даже часть скотины. Собрались и ушли в лес, и вот живут, бедуют, как сказал командир партизанского отряда.

- И не понятно, почему именно эта деревня. Пленных не было, спросить не у кого. Терентий, ты не понимаешь всю глубины сегодняшней проблемы. Сам видел, деревенские доходяги, голодают, истощены, у нас в отряде ситуация не лучше. Мы ещё припасы отдаём детям и беременным, им нужно. Сейчас самая главная проблема, нехватка припасов. И немцы это отлично понимают, охраняют всё очень серьёзно. Вывезли в города, держат на складах. Овощи нужны. Мука есть, спасибо за неё, но нужны овощи. Они ещё в феврале закончились. И нам, и деревенским. Операция по добыче припасов сравнима по важности с боевой. Добудешь грузовик овощей, получишь медаль. При свидетелях обещаю.

- А если два? - с интересом слушая, уточнил я.

- Орден.

- Что ж, готовьте орден, будет вам овощи. Кстати, по награде, когда её ждать после передачи добытого?

- В течении пары недель, самолёты к нам редко летают, у нас не самый крупный отряд, но громкие дела за нами числятся. Да и сам видишь, тает, полоса раскисла. Пока не просохнет, самолёта может не быть. Мы уже два состава с ценными военными грузами отправили с обрыва. Мост взорвали железнодорожный, на неделю блокировав движение. Меня и многих партизан за это наградили. Уничтожили роту карателей. Ну и много других славных дел.

- Меня всё устраивает, но куда доставить добытое? Не к бункеру же?

- Хм, есть заброшенная дорога на сожжённую смолокурню. Немцем и полицаям там делать нечего. Можно туда доставить. Дед Матвей знает где она, объяснит. Я там связного оставлю, он мне сообщит, если что будет.

- Ясно. Значит, договорились? - протянул я руку.

- Договорились, - крепко пожав её, кивнул Харламов.

После этого мы расстались, партизаны ушли в сторону, где их лагерь, или в другую, путая след, я бы так и сделал, а мы с дивчиной, что на плече несла лом, возвращались к бункеру. Это прошло благополучно, дед Матвей действительно объяснил где смолокурня, и с большой неохотой отпустил меня. У меня задание, да и он понимал насколько оно важное. Правда, перед этим велел показать где тот схрон с попорченным содержимым. Я описал наш разговор с Харламовым и тот им заинтересовался. Снова за старшую была Матрёна, и ей выделили с шесть помощников. Я показал схрон, что найдут, всё их, и побежал прочь, а чуть позже и полетел на одеяле. Уже час как стемнело, так что не проблема.

Два грузовика «Опель-Блиц», что выехали с овощехранилища в Минске с разницей в шесть часов, я ждал в течении двух дней. Недалеко от города, на дороге перехватил. С водителями и сопровождающими, в хранилище их отправил со всем содержимым, и вернулся на «Шторьхе» под Барановичи. Там пролетел на одеяле, шесть километров, провёл разведку у сгоревшей смолокурни, действительно был партизан, и не малец какой, а лет двадцати, с немецким карабином. Видно, что опытный, понюхал пороха, чуть меня не засёк. Так что вернулся на ночную дорогу, где достал один из грузовиков, и съехав с трассы, пробив колею, покатил к лесу, и там по лесной дороге, около километра, и выехал на смолокурню. Заглушив двигатель, покинул кабину и отойдя за капот, покрутился, давая себя рассмотреть в свете фар. Партизан вскоре вышел ко мне, насторожено поглядывая вокруг. Сам он ждал не на смолокурне, а чуть в стороне за деревьями расположился, костерок, волчья