если быть точным. А война закончится, там ветеранам войны будут льготы, без очереди пускать. Я заслужил это? Заслужил. Я не буду требовать за то, что уже сделал, было и было, доказать всё равно не смогу. Я сделаю проще, попрошу командира отряда дать мне особое задание, что я выполню за награду. Я, например, могу всё достать, припасы, одежду, оружие и боеприпасы. В бой тоже смогу, я хороший стрелок. Но не думаю, что командиру партизанского отряда нужен ещё один боец. А вот Решала, что может решить любую проблему, ему пригодится. А достать припасы в военное время, это тоже тяжёлая работа. Договоримся с командиром отряда. А с наградой - я уже ветеран, она подтверждает. Я за родителей уже отомстил, по сотне за каждого, можно не одному жить, а то устал в одиночестве, год уже, вот и ищу отряд.

- Какой продуманный малец, - пробормотал кто-то из толпы, причём мужской голос, хотя вокруг в основном женщины и старухи были.

- Говоришь всё достать можешь? - потребил старик бороду. - А нам сможешь?

- Решим вопрос, - кивнул я.

- Если поможешь, голодно у нас, подъели запасы грибов и что на огородах накопали, кору едим, я тебя лично познакомлю с командиром партизанского отряда «Белорусский мститель». Помогу в отряд записаться.

- О, товарищ унтер-офицер, да с вами дружить нужно? Договорились. Тут не далеко схрон есть, там зерно, попорчено, три года лежит, но думаю можно просушить и использовать. Ещё дам цинк патронов, ну и… м-м-м… ещё жилой схрон, под землёй, двадцать человек жить смогут. Там печка и нары. Я там как-то месяц прожил, а так обычно путешествую. Сейчас вот с Украины пришёл. Мамину могилу навестил.

- Сколько зерна?

- Я когда полицая связанного допрашивал, летом прошлого года, он сказал что много. Это всё что знаю. Я нашёл схрон, сверху глянул, спускаться не стал, и закрыл.

- Самолёт слышал? Летал вчера вечером.

- Слышал. Даже видел. Немецкий лёгкий разведчик. Крутился над лесом, думаю искал кого-то.

- Вот и мы видели. Уходим, собираемся. Видел германец костры. Как бы егеря не пришли, или каратели. Хотя каратели в лес не пойдут, боятся они леса, даже сейчас, а вот егеря не боятся. Идём, поговорим.

Мы отошли о толпы, и спустились в землянку. Пахло тут конечно не розами, дымом, грязными телами. Тот ещё запашок. Лучина горела. Я осмотрелся. Интересно сделано, в центре выложенный из валунов открытый очаг, дым в дыру в крыше уходит. С двух сторон двухуровневые нары. Человек шестнадцать тут жить смогут. На каждом уровне на четверых полати. Бывший унтер сел за склоченный из брёвен стол, и поправив лучину, посмотрел на меня. Рядом со мной сел мужчина, лет тридцати, инвалид без ноги, с костылём. Это его голос из толпы я слышал. У этой же стены кроме стола ещё запас дров и хвороста собран.

- Что вы на меня так смотрите? - через минуту молчания, спросил я.

- Одежда нужна, много что деревне нужно, - наконец ответил старик.

- И? - поторопил я того.

- Чего тебе у партизан делать? Оставайся с нами.

- Нет уж, я хочу стать ветераном войны, я им стану.

- Погоди Гаврилыч, - остановил главу поселения, тот инвалид. - Ты сначала зерно получи, патроны, вон пусть схрон жилой покажет, тогда и можно уговаривать остаться. Сам знаешь какие мальчишки брехуны.

- Действительно, чего это я? - старик даже смутился, но быстро пришёл в себя и спросил. - Как далеко схроны?

- Километров двадцать пять будет. В сторону трассы на Минск.

- Две лесные дороги пересекать, - сразу определил тот. - А по ним бывает полицаи ездят, за данью в деревни.

- Не ездят уже. Отвадили наши парни из партизан, - поправил его инвалид. Он точно бывший военный, повадки выдают.

- Отправим с ними нашу молодёжь и Матрёну за старшую. Посмотрят, что там есть. Мешки на всякий случай пусть возьмут.

- И лопату, железная нужна, снег и лёд долбить чтобы открыть люки, -подсказал я.

- Лом возьмут, - кивнул тот.

Вроде обговорили всё быстро, но вышли только через два часа. Сам лагерь деревенские уже покидали, грузили скарб в волокуши и сани, лошадей не было, съели за зиму, сами запрягались. И со мной два десятка парней и девчат, коими командовала монументальная бабища, с командным голосом и повадками фельдфебеля. Её, по-моему, и старик боялся. Двое больших деревенских санок взяли, и двинули. Дороги приходили осторожно, убедившись, что рядом никого. Только к пяти дня мы добрались к ближайшему схрону. К тому моменту уже час как стемнело. Сразу к делу приступили, двумя лопатами очищали снег, ещё двумя пехотными, долбили, как и ломом. То, что что-то есть, те видели, удары глухие. Этот схрон был жилым. Наконец поддели крышку и оторвали. От сруба. То есть, открыли. Сначала двое парнишек спустились, лет пятнадцати, осмотрели, даже нашли керосиновую лампу, бачок полный и зажгли её. Нашли внизу спички, но они чуть отсырели, однако была зажигалка, вот она заработала. Так что и остальные внизу побывали. Разожгли печку, я показал где снаружи дымоход, и его очистили, начал дымок идти, да тепло снизу. Матрёна, как я видел, отправила посыльного обратно, сразу как инвентаризацию внизу провела, подсчитала припасы, запасы одежды и оружия, видимо сообщить. На печке внизу уже что-то готовить начали, утварь и припасы были. Там тепло, уже просыхало всё. Всех девчат и двух парней оставили, последние всё оружие с стойки расхватали, патроны. Матрёна быстро навела порядок. Раздала затрещины, велела вернуть на место, только двоим оставила винтовки. Вот так, с теми же санками двинули дальше, теперь нас шестеро, я с Матрёной, и четверо парней от тринадцати, до пятнадцати.

То, что ночь, нам не мешало, из-за снега более-менее видно было, прошли четыре километра и я показал следующий схрон. С взопревшим зерном, тот что более свежий пока не показывал. Дальше видно будет. Ещё посмотрим, что за деревенские такие. Нет, то что настоящие и выживают, это видно, просто мутный у них глава. Больно уж тот на меня погладывал, с таким гастрономическим интересом. Что-то ему было надо от меня. Тут также указал место и начались работы. Парни по очереди работали. Как кто запалится, его меняют. Крышку сбили быстро. Её правда из земли ломом пришлось выдалбливать, но сделали и смогли открыть. Время уже пол десятого ночи было,