— Понимаешь, Ярослава, они… Они были категорично против нашей свадьбы, и ты рассорилась со своими родителями, затем потеряла поддержку брата, — все-таки Гордеев успешно скользит по извилистой дороге вранья.

— И что в тебе такого, Максим… — смотрю в телефон, — Максим Гордеев, что я предпочла тебя всей моей семье? — изгибаю бровь, остро сверкнув взглядом. Максим начинает тяжело дышать, но пытается смотреть прямо в мои глаза.

И единственный жест, который выдает его с головой — он проводит языком по пересохшим губам. Ему нравится обстоятельство, в котором мы оказались, а значит, он намерен подправить наше настоящее скверной ложью и скрытием всех своих жестоких поступков.

— Немного позже я тебе расскажу, как прошло наше первое знакомство, — загадочно усмехнулся Максим. — А пока… Приятно познакомиться, Ярослава, меня зовут Максим и я твой муж, — он протягивает мне ладонь, широко улыбается и сейчас оказавшись на месте наивной Ярославы, я протягиваю свою ладонь в знак приветствия.

Он моментально перехватывает мою руку, крепко сжав в свой ладони.

— Это принадлежит тебе, — он сам надевает на мой палец обручальное кольцо, совершенно не спрашивая моего разрешения, как и тогда…

Я помню тот вечер, когда покладисто ожидала Гордеева с работы. Мне было велено начинать ужин только по его возвращению, но тогда был накрыт праздничный стол, от одного взгляда на который в моем животе проснулся дикий голод.

Вернувшись домой, хозяин моей жизни, пошел прямо ко мне. Гордеев положил передо мной несколько бумаг в ярком оформлении и дал ручку.

— Подписывай, — в его голосе сплошная сталь и несгибаемость.

— Что это? — не получив ответа, я начала читать, но Гордеев опустил ладонь на лист, низко наклонившись к моему уху.

— Я сказал — подписывай, — прорычал он.

Поджимая губы, я взяла ручку и все-таки выхватила пару строчек из контекста, где речь шла о браке. Тогда я сильно испугалась.

— Убери руку, пожалуйста, — вежливо попросила я, и Гордеев, усмехнувшись, убрал, дав возможность убедиться в том, что я должна подписать согласие на брак. — Я не стану это подписывать. Ты не можешь так поступить со мной…

Максим присел на широкое быльце деревянного стула, запуская ладонь мне в волосы, крепко сжав затылок.

Это было предупреждением.

— Ты же не хочешь, чтобы я рассердился, как в прошлый раз? — тихо и весьма спокойно интересуется мужчина, из-за чего по коже бегут мурашки, а я бледнею.

В прошлый раз он разбил мне губы и заставил простоять у его ног на коленях целых четыре часа, после чего я едва смогла встать, ощущая ужаснейшую боль и унижение. А когда я пыталась хоть немного подвинуться или проявить неслыханную дерзость — присесть на колени, он тянул за волосы так сильно, что я вытягивалась струной, умоляя прекратить издевательства.

Напрасно, Максим Гордеев — неумолим.

Сглотнув, я покорно щелкнула ручкой и поставила подпись на всех бумагах, куда мне указывал Максим.

— Умница, — похвалил Максим. Он достал из брюк маленькую черную коробочку, — открой.

Открывала я мучительно долго, ведь понимала, что именно я там найду. Два кольца, от которых мое дыхание перехватило, заставили меня смиренно прикрыть глаза.

— Теперь и навсегда ты принадлежишь мне, Ярослава, — с этими словами хватает мое запястье и через слабое сопротивление надевает кольцо на палец. Свое он надевает сам с ликующей улыбкой победителя. — Моя жена, — произносит впервые, пробует на вкус и приходит в полный в восторг, в то время, как с моих щеки упали несколько поверженных слез. — Моя любимая жена… Сегодня у нас будет первая брачная ночь. Ты готова? — он делал все и всегда, как ему угодно. Этот раз не стал исключением.

Максим перебирает мои пальцы, потупив взгляд на кольце, и долго молчит, размышляет. Похоже, что Гордеев, как и я, вспомнил тот момент, когда я вышла за замуж, подписав несколько бумаг только под его угрозами, и он надел кольцо на палец против моей воли. Да, у нас была свадебная фотосессия, но это было лишь позерство перед камерой, не больше.

Он разбил в дребезги меня, мои мечты и карьеру, сердце, надежды… Максим Гордеев уничтожает меня медленно, но верно, подавляя и приручая сидеть у его ног, как верная и покладистая жена. Но как бы он ни старался — взгляд, наполненный любви он не получит никогда.

— У нас дома лежит прекрасный свадебный альбом, я тебе его обязательно покажу. Не переживай, малышка, со временем ты все… Вспомнишь. Да, обязательно вспомнишь, — он запнулся, произнося последнее слово, из-за чего я недоверчиво на него посмотрела.

Видимо, ему поперек горла мои воспоминания и он будет стараться сделать все возможное, чтобы я ничего не вспомнила. Как бы где-то головой не приложил, ведь, кто как не я, знаю на что он способен.

— Надеюсь, я все вспомню… Чувствую себя глупо. Еще вчера я танцевала в клубе с коллегами и закрылась в подсобке с ди-джеем до утра, а сегодня… Ой, — о, моя месть будет сладка, и не думай, мой дорогой муж, что тебе будет легко. Пока ты будешь лгать мне прямо в глаза, я медленно буду топить тебя в океане эмоций. — Э-эм, ну я хотела сказать не это… А…

Ага, его аж перекосило.

— Не нужно, я все понимаю, ты у меня девочка отрывная, — благодушно сглотнул муж мои слова, но в глазах заиграли бесенята. Ему очень не понравилось то, что я говорю, но решил стерпеть. — Только тебе стоит учесть, что я весьма ревнивый муж и безумно тебя люблю, — он целует мои пальцы руки, и как-то облегченно выдыхает.

— А тот мужчина… Он был здесь до тебя, такой мрачный… С седыми волосами…

— Эльдар, — узнает Максим надзирателя по описанию. — Он твой личный телохранитель, но сейчас я его отпустил. Ему нужно отдохнуть, как и нам. Я уже поговорил с доктором и с твоего разрешения, хочу забрать тебя домой. Там тебе будет лучше, — Максим нежно гладит пальцем мою руку и мило улыбается.

Нет, это не мой муж. Это Макс, от которого у меня однажды вскружилась голова, и я потеряла отчет в том, что делаю. С этим Максом я занималась головокружительным сексом, ходила по ресторанам и в театр… А потом он стал превращаться в ничтожество, яростное, дикое, ревнующее…

— Но я тебя не знаю! — потеряно произнесла я, совершенно не желая возвращаться в коттедж. — Я хочу остаться здесь…

Максим мгновенно суровеет, взгляд становится острым, но он быстро отворачивается от меня, не давая в полной мере рассмотреть его недовольство.

— Ты не можешь быть здесь всегда, Ярослава, — прозвучало строго, с