выражения сему проблемному мемберу высокого начальственного недовольства. Переживать по столь, прямо скажем, незначительному поводу, Юна и не подумала и в ответ на встревоженные взгляды девиц лишь пренебрежительно сморщила нос… И почапала с лёгкой душой на разборки. Да о чём переживать — в первый раз, что ли? Тем более, что СанХён по любому не прав. И так не прав, и сяк не прав. И он это знает, и знает, что я это знаю. Ему ведь что нужно? Поорать, порычать, власть свою показать, вздрючить, чтобы не расслаблялась… Ну а потом, как обычно, разговор пойдёт по накатанной: новые песни, сценарий клипа, не подумаешь ли о том исполнителе, не напишешь ли для этого, как ты смотришь на контракт с таким-то изданием, что ответить французам, и не забывай, что скоро гастроли сначала в Японии, затем в Китае… Нормальная такая рабочая рутина. "Ради, которой, собственно, ты, Серёга, в айдолы и подался. И не надо себя обманывать, утверждая, что думал только о том, чтобы избежать нежелательного замужества или заработать больше денег. Нет, конечно, и эти причины немалую роль сыграли, но всё же главное — это музыка. Которая живёт в тебе, рвётся из тебя, которой хочется делиться и без которой жизни себе ты не представляешь."

В приёмной было… людно. Сразу человек десять маялось в ожидании вызова. Подобное случалось до того редко, что на памяти ЮнМи вообще впервые. Что же такое должно было стрястись в агентстве, если СанХён не побоялся столько важных сотрудников оторвать от работы в самое напряжённое время — утро понедельника? Менеджеры, звукооператоры, стаффы, даже "начальник транспортного цеха" — все терпеливо дожидались, когда секретарша милостиво кивнёт очередному страдальцу: "Заходите".

ЮнМи даже захотелось схулиганить, ляпнуть по привычке: "Кто последний? Скажите, что я за вами. А то мне отойти надо минут на пять". Не сказала, конечно, народ бы просто не понял юмора. Тем более все стояли с такими невесёлыми физиономиями, что при взгляде на них шутить категорически не хотелось. Даже на её привычно-вежливое "хасейё-о" почти не отозвались, так, полуизобразили полупоклон и опять каждый погрузился в нервное ожидание неминуемого начальственного разноса.

"Нет, явно какое-то ЧэПэ в агентстве произошло. Иначе с чего бы народу в чёрную меланхолию погружаться. И узнать не у кого… ЁнЭ ещё куда-то пропала, на звонки не отвечает. Не началась ли пресловутая чёрная полоса?"

Дверь открылась, и из кабинета буквально вывалился менеджер Ким. Потный, красный и взъерошенный. Оглядев ошалелым взглядом толпящийся в приёмной народ, он судорожно вытер лицо скомканным платком, попытался что-то сказать, не сумел и неверной походкой двинулся на выход. Когда он проходил мимо, Юна расслышала, как он бормочет: "Всё кончено. Всё кончено. Как я скажу об этом жене?"

"Да что, чёрт возьми, творится? — уже всерьёз встревожилась она. — Не может же быть, чтобы агентство внезапно разорилось. А ничего другого мне просто в голову не приходит."

— Госпожа Пак ЮнМи, — сухо произнесла секретарша. — Проходите. Остальные могут быть свободны. Разговор с госпожой ЮнМи займёт не меньше часа, поэтому всех остальных я извещу о времени приёма дополнительно.

"Фигасе, это что же мы с ним целый час обсуждать будем? — удивилась ЮнМи, перешагивая порог. — И с какого перепугу так официально? Раньше-то Юночкой называли." А когда закрывала дверь, отчётливо уловила множество откровенно сочувственных и даже где-то жалостливых взглядов. Словно её на эшафот провожали, зная, что уже не вернётся.

СанХёна в кабинете не было, видимо, вышел на минутку перевести, так сказать, дух. Зато, к радости Юны присутствовала ЁнЭ. И сидела она почему-то в кресле президента. Понять её было несложно. ЮнМи и сама несколько раз украдкой примерялась к этому месту, представляя, что бы она делала, окажись руководителем агентства, и как бы она смотрелась в этой непростой роли. Вот и ЁнЭ, похоже, не удержалась. Власть, она манит.

— Сонбе, анньён! — заулыбалась ЮнМи. — Хорошо смотришься в руководящем кресле. Тебе идёт. Главное, чтобы СанХён не увидел, а то потом ору будет до небес… Ты как тут? А я звоню-звоню, а ты не отвечаешь… Пока Саныча нет, скажи по секрету, как лучшей подруге, что случилось-то? Почему все, как в воду опущенные, а менеджера Кима, похоже, вообще увольняют.

— Анньён хащимника, ЮнМи-сии, — почему-то очень официально, без улыбки произнесла ЁнЭ. — Присаживайтесь. Нам предстоит долгий и, к сожалению, весьма непростой разговор.

— А чё так серьёзно-то? — удивилась ЮнМи. — Не с той ноги, что ли, сегодня встала?

— Сядьте, я прошу! — позволила себе повысить голось менеджер. — И пожалуйста, не говорите со мной неформально. Вы вообще когда-нибудь научитесь элементарной вежливости? Я в курсе ваших проблем с памятью, но времени уже прошло достаточно для того, чтобы обновить все социальные навыки.

ЮнМи похлопала глазами и села на первый подвернувшийся стул. Такой своего стафф-менеджера она ещё не видела. Да это вообще была не её ЁнЭ. Это был кто-то другой, забравшийся в её тело и распоряжавшийся сейчас её мозгом. Как тот полип, о котором так любят сочинять в интернете хейтеры.

— ЁнЭ, пожалуйста, не пугай меня, — попросила она. — И объясни всё-таки, что в агентстве случилось? Мы разорились? Мы банкроты? И где СанХён?

— Я теперь СанХён, — жёстко сказала ЁнЭ. — Понятно вам, госпожа Агдан? Но поскольку господин Ли пока ещё является законным президентом, моя должность называется несколько иначе. А именно — имщи тэтумьён (временный президент). Ещё раз настоятельно прошу не обращаться ко мне неформально. Разве так трудно мою просьбу запомнить и выполнить?

Секунд десять они смотрели друг на друга: суровая до сердитости ЁнЭ и ошарашенная до остолбенения ЮнМи. ЁнЭ явно ждала, что Юна первой отведёт взгляд. В итоге так оно и вышло. Просто потому, что дико было видеть столько злобы в глазах человека, который ещё вчера казался тебе близким и почти родным.

Подумалось, было, с чего это вдруг именно ЁнЭ временным президентом назначили, а не КиХо, например, но додумать эту мысль до конца не удалось, потому что