— Пойду поплачу о вашей тяжелой судьбе, пока есть время.

Герасим проигнорировал укол.

— Мир умирал не сразу. Были волны, приливы и отливы, моменты отчаяния и радужные всплески оптимизма. «О, мы можем победить Пыль!» Ха-ха три раза. Победили, как же… Я могу рассказать вам реальную хронику того времени по часам — а не ту успокаивающую нервы игрушку, что для вас создает Нейросеть. И это по-настоящему жутко.

Егор прошелся по комнате в одну сторону, в другую. Вернулся к компьютеру.

— Откуда вообще взялась эта штука? — спросил он резко. — Нейросеть?

— Понятия не имею, — Герасим пожал плечами. — Правительственный проект, может быть. Или какой-нибудь Илон Маск… Я не создатель Нейросети, если ты об этом. Не ученый. Не большая правительственная шишка. Я просто один из тех, кто несет вахту у штурвала.

— Чернорабочий Апокалипсиса, — съязвил Егор.

Герасим запрокинул голову и расхохотался. Довольно жутко. Казалось, его почти невозможно уязвить.

Егор замученно мотнул головой.

— Подождите. Один из? Значит, остались люди вроде вас?

Герасим перестал смеяться, посмотрел на него:

— Я бы хотел в это верить, дорогой мальчик Егор. Но я знаю одно: уже два года как моя вахта превратилась в круглосуточную. Меня некому сменить на ходовом мостике.

Егор разозлился. Опять непонятно на кого. Может, на самого себя. «Вам конец!» — кажется, кричал тот курьер? Егор внимательно посмотрел на Герасима. Большой, грузный старик…

— Что вы хотите сказать? — спросил Егор.

Герасим широко улыбнулся.

— Ты, Ната, Алим и я — последние люди на Земле.

Они переглянулись. У Алима глаза стали круглые и огромные.

— Но это ненадолго, — продолжал Герасим невозмутимо. — Нейросеть зависла — и скоро мы начнем умирать от голода, а затем отправимся вслед за остальными. И человечество вымрет окончательно.

Егор прищурился.

— Тогда почему вы улыбаетесь? — зло спросил он у Герасима.

— Это гримаса.

* * *

Тебе пятнадцать лет и у тебя закончился целый мир.

Герасим прищурился, помедлил, разглядывая экран. Потом неожиданно спросил:

— Кто на фотографии?

Алим заморгал. Огляделся.

— Где? А, на этой. — Он взял фотографию в рамке, ладонью вытер пыль. — Смешная фотка. — Алим смущенно засмеялся. — Мой папа и моя мама. А это я — мне тут пять лет… Или шесть. Ну, я тут не очень вышел. Какой-то толстощекий дебил. И уши эти… Ужас.

Герасим улыбнулся.

— Ты на себя наговариваешь. Нормальные уши.

Алим смутился.

— Не-не, я серьезно.

— Лицо глуповатое, это есть, — добавил Герасим невозмутимо. — А уши совершенно нормальные.

Алим вспыхнул. Затем надулся.

— Терпеть не могу эту фотку, — сказал он.

Герасим понимающе кивнул.

— Я так и подумал. Я тоже обычно держу нелюбимые вещи поближе к себе.

— Ну… — Алим не знал, злиться или нет. Чувство было сложным. — Просто она маме очень нравится. Тут они с отцом хорошо получились.

— Красивые, — сказал Герасим.

— Они в деревне познакомились, на свадьбе друга.

— Давно ты их видел?

Алим задумался. Когда же… А!

— В смысле? Позавчера разговаривал. По скайпу. Вы это к чему?

— К тому, что у меня ай-кью шестьдесят семь.

Алим возмущенно привстал.

— Э! Я же извинился!

Герасим усмехнулся.

— Если быть точным: только собирался. Но шутка смешная, я запомнил… Я имею в виду: вживую ты родителей когда видел в последний раз?

Алим задумался, потом сказал неуверенно:

— Ну, перед тем как все началось. Комета эта прилетела… Вы знаете.

— Астероид, — поправил Герасим.

— Че?

— Астероид прилетел, а не комета.

Алим отмахнулся.

— Астероид, точно! Такой огромный булыжник из космоса. Америкосы по нему ядерной ракетой долбанули… А потом эта… Пыль. И по телику сказали всем оставаться дома, не выходить никуда.

— А ты где тогда был?

Алим заморгал.

— В каком еще смысле? Здесь, в Питере, в квартире.

— Один, значит? — Герасим усмехнулся.

— Не, у меня тогда хомячки жили, — пояснил Алим. — Макс и Наруто. Родители на море улетели, в Сочи, на две недели. «Мы скоро вернемся, не забывай питаться». Знать бы тогда, блин. Там и остались, когда объявили, что все будут сидеть по домам три недели. А я к ВПР готовился, поэтому меня на море не взяли. И школа еще, уроки, авиамодельный кружок, треня по футболу. Отец обещал, если окончу четверть на четыре-пять, поедем в Грецию все вместе.

Герасим покачал головой.

— И с тех пор ты видел своих родителей только на экране? Правильно?

— Они мне из Сочи звонят… — Алим помедлил, с подозрением взглянул на старика. — Что вы хотите сказать?!

Герасим пожал мощными плечами.

— Да ничего не хочу. Спать пора, думаю.

— Нет, стойте!

Алим вдруг заговорил быстро, словно боялся, что его остановят.

— Я… Я давно подозревал, что тут какая-то подстава. Прямо вот чувствовал, какая-то лажа во всем этом. Мои родители… понимаете… иногда кажется, что они… не совсем настоящие, что ли? Я не знаю, как по-другому сказать. Они как под кайфом. Я понял. Их держат под колпаком, верно? Нейросеть заперла их в Сочи или где-то там, как и нас? Но они не могут об этом сказать, чтобы я не волновался за них. Точно, я понял!

Герасим достал сигарету.

— Алим, давай завтра поговорим… Хорошо?

На лице Алима — страдание. Он мучительно подался к экрану.

— Я не крэйзанутый, если че. Не-не. Я вообще в норме.

Герасим кивнул — с сомнением.

— По виду не скажешь. Тебе бы подремать, парень…

— Подождите! Стойте! Я правда… Ну, я до сих пор не очень верю. Во все это. Вы сказали: Земля пустая? О’кей, допустим. Всем управляет Нейросеть, и у нее есть роботы? Да ваще ништяк, фантастика. С роботами, кстати, круто, тема с роботами мне прямо хорошо зашла… Пиццу приносят дроны, все дела. Мои родители…

Герасим бесцеремонно его перебил.

— Виртуальные родители, — сказал он.

Алим вскочил.

— Вирту… Что?!

Герасим вздохнул:

— Парень, может, хватит? Я уже полчаса пытаюсь тебе втолковать: твои родители на экране — это не твои родители. Это симуляция. Нейросеть поддерживала иллюзию, что ты общаешься с ними. А на самом деле…

— Подождите! — Алим явно пытался убедить Герасима. — Папа недавно болел. Тяжело. Сердце прихватило. Он и в больнице лежал, операция прошла успешно… Мы… я… мы с мамой очень волновались.

— Понимаю.

— Все обошлось, слава богу.

— Отлично, — сказал Герасим кротко.

Алим посмотрел на него с подозрением.

— Он мне еще писал из палаты. Вот, я сейчас найду, у меня сохранено, — Алим лихорадочно пролистал. — Во, нашел! Отец пишет: «Заберите меня отсюда. Курить не дают, медсестры страшные. И не могу есть их борщ. Готовлю побег. Маме не говори». Разве это не доказательство?!

— Доказательство, точно. Только чего?

Алим закричал:

— Что они живые!

Герасим помедлил.

— Какая