Когда солнце поднялось над холмами, Флора и Майри стали проверять, всё ли в порядке с машиной. Майри удостоверилась, что в аптечке есть всё необходимое, а Флора как следует протёрла запотевшее лобовое стекло. Им было поручено отвезти пациента в больницу, а потом забрать и доставить в лагерь двух солдат, которых выписывали.

Это был один из тех тихих дней ранней осени, когда казалось, что всё вокруг словно кто-то раскрасил: вода радовала тоном чистейшего аквамарина, а зелень холмов покрылась золотыми пятнами. Несмотря на это, вид у двоих солдат из индийского полка, лагерь которого расположился над Меллангауном, был невесёлым.

– Мне так их жалко, – сказала Майри. – Какой удар по организму, жить тут в палатке. Они приспособлены к жаре и пыли, а не к дождю и грязи. А что до еды, неудивительно, что у них начались такие ужасные проблемы с желудком. Думаю, и больничная пища подходит им не намного больше.

– Ещё бы, – согласилась Флора. – Но даже несмотря на это, их боевой дух не сломлен – учитывая, что по дороге из Гейрлоха они несколько раз сделали нам предложение.

– Тоже верно, – отметила Майри. – Погода не испортила их романтических порывов. Но, может быть, им просто одиноко… – предположила Майри и внезапно осеклась, увидев появившийся у самого мыса корабль. Прикрыв глаза рукой от яркого солнца, она подалась вперёд, силясь разглядеть поднятое над палубой знамя. Оно медленно разворачивалось на лёгком ветру, демонстрируя безошибочно узнаваемые звёзды и полосы американского флага.

Флора остановила грузовик на обочине дороги над заливом, где стояли на якоре британские корабли. Девушки наблюдали, как буксиры открыли заграждения, дав кораблю проскользнуть в безопасную гавань Лох-Ю.

И внезапно Майри выпрыгнула из машины, размахивая над головой форменной фуражкой. Осенний солнечный свет играл на светлых волосах двух моряков, которые так же энергично махали ей в ответ со своих постов на палубе у флагштока.

$

На противоположной стороне озера теперь стояли торговые суда, и эскорт собрался в заливе у Меллон Чарльз. На следующей неделе первый конвой сезона должен был отправиться из Лох-Ю, но пока что судна стояли на якоре так плотно, что между ними было почти не разглядеть воды.

В пятницу вечером, когда Флора, Майри и Бриди вошли туда со своим собственным эскортом в лице Алека, Роя и Хэла, концертный зал Олтбеа был набит ничуть не меньше. По многочисленным просьбам «Птицы Олтбеа» согласились чуть позже исполнить пару номеров, но сперва отправились танцевать со своими возлюбленными, полные решимости в эти несколько дней уделить им как можно больше времени.

Увы, на этот раз, когда Алек вернулся, Флоре было неловко в его компании. Вспышка гнева, свидетелем которой она была, – так несвойственная его мягкому характеру – по-прежнему пугала ее. Флора пыталась выбросить этот эпизод из головы, говорила себе, что это всего лишь минутный приступ, вызванный страхом и злостью оттого, что так много людей снова окажутся в море. Но в конце концов она пришла к мысли, что в тот момент, когда он ударил кулаком по стене, она узнала в нем что-то ещё, что вызвало в ней отторжение: сходство с его отцом. Она не могла отогнать эти мысли, как и воспоминания о синяках, замеченных ею на запястье леди Хелен в тот вечер, когда она помогала ей с ужином.

Без Алека в душе Флоры образовалась пустота, которую она боялась заполнить сомнениями и страхами. Возможно, именно поэтому она так стремилась себя занять. Помимо вечерних концертов, она нагрузила себя дополнительными обязанностями, добровольно обслуживала не только машины скорой помощи на базе, но и двигатели на небольших лодках. У нее быстро обнаружилась способность возвращать к жизни даже самые запущенные двигатели, покрытые грязью и солью. Концерты и работа, дружба с другими Ренами и офицерами ВМС – вот что занимало её время в отсутствие Алека. Кроме того, ей приносило удовольствие ощущение себя и своего голоса. Но понравится ли Алеку эта её новая сторона? Флора вновь подумала о леди Хелен, которая всегда казалась ей бледной тенью той женщины, которой она могла бы стать. Неужели Флора, если выйдет замуж за Алека, тоже станет его тенью?

Когда он снова появился в дверях домика смотрителя, к этому чувству добавилось ощущение, что Алек стал более осторожным, менее уверенным в себе, в то время как она сама – сильнее, самодостаточнее. Он держался так, будто сомневался, хорошо ли его примут, и она тут же обняла его и поцелуем заверила, что всё в порядке и она по-прежнему его любит. Просто им обоим требовалось немного приспособиться к тому, чтобы снова быть вместе, сказала она себе. Она снова попыталась отогнать воспоминание о его лице, потемневшем от гнева, когда он колотил кулаком в стену конюшни. Всякий раз, когда в её памяти всплывало это лицо, она представляла себе лицо сэра Чарльза, и этот образ пугал её сильнее, чем вспышка злости Алека.

Однако чем больше времени они проводили вместе, гуляя по берегу или среди холмов, тем становилось легче. И ещё легче – в компании Майри, Роя, Бриди и Хэла, чьё счастье было таким заразительным.

Перед тем, как отправиться на танцы, три пары прогулялись до залива Слагган и, расстелив коврики, улеглись среди прибрежного тростника на краю золотистого пляжа в форме полумесяца. С этого ракурса пришвартованные в озере корабли были скрыты за полоской земли, что позволяло на час или два забыть о неотвратимом отбытии конвоя.

Рой и Хэл делились историями о новых переходах через Атлантический океан, которые привели их в Портсмут и Ливерпуль.

– Было немного странно находиться так близко к вам и в то же время так далеко от вас, – сказал Рой.

Хэл ухмыльнулся.

– Мы пытались получить пропуска и узнать, сможем ли мы запрыгнуть в поезд и смотаться сюда хотя бы на день. Но у нас не было никаких проездных документов, поэтому нас развернули, прежде чем нам удалось даже выйти из порта.

Они гордились тем, что управляли «Патриком Генри», одним из недавно построенных кораблей «Либерти», которые американцы выпускали в рекордно короткие сроки для замены кораблей, потерянных в результате атак противника.

– Он был спущен на воду самим Рузвельтом, – гордо заявил Хэл.

– А кто такой Патрик Генри? – спросила Бриди, задумчиво пожёвывая тростник.

– Парень, который сказал: дайте мне свободу или смерть. Эти новые корабли принесут свободу Европе, – заверил Хэл, затем сорвал цветок армерии приморской и протянул его Бриди: – Для вас, моя леди.[8]

Рассмеявшись, она вплела цветок в свои тёмные кудри, и розовые лепестки подчеркнули румянец её щёк, яркий от ветра и солнца. Флоре подумалось, что она такая красивая потому, что она счастлива. Все они сегодня счастливы. Но тут Флора посмотрела в лицо Алека, лежавшего рядом с ней на клетчатом коврике. Приподнявшись на локтях, он смотрел, как солнечный свет играет на воде залива. Даже сейчас в его лице было что-то мрачное, спрятанное за улыбкой, которую Алек тут же натянул, заметив, что Флора на него смотрит.