– А что известно о нем? – Агния с любопытством уставилась на короля.

– Он был великим магистром, у него была своя школа и после него остались научные труды. Не сказать, чтобы я был самым большим его поклонником – Лоренц слегка усмехнулся – Все же его излишняя гибкость в вопросах морали делала Аквела не самым приятным магом. Но он один из тех, кто не брезговал изучать запретные темы…

Некоторое время король молчал, а Агния отчетливо ощущала какую-то недоговоренность, что-то такое, о чем говорить Лоренцо не слишком хотел. Давить она не стала, и через некоторое, время король слегка поморщился и со вздохом признался:

– Аквел – один из моих предков. Тогда у магов королевств как таковых не было, а земли делили между собой великие магистры. После смерти Аквела его любимая женщина родила двух близнецов. Старший из них, перенявший часть магии отца, и дал начало моему Дому. Дело в том, что существовавшие до войны королевства принадлежали людям, а магистры магии стояли вне законов. Точнее – над законами. Сын Аквела, Ронгерд, оказался не только неплохим магом, но и достаточно мудрым политиком. Он взял в жены не магически одаренную женщину, а дочь короля из Дома Барнестов. В дальнейшем их дети использовали имя первого предка как наименование новой королевской линии. И теперь я, Лоренцо из Дома Ронгерд, правлю этими землями не только по праву силы, но и по праву крови. Тем более, что моих предков всегда интересовала магия крови, тесно связанная с магией воды, и последние лет шестьсот именно магия крови стала превалировать в наших способностях.

– Как интересно… получается, что твои предки осознанно изменяли свои магические способности? Так сможет любой?

– Ну, не совсем так, Агния. – улыбнулся наивному вопросу Лоренцо. – Просто в жены они старались брать женщин, несущих в себе именно магию крови. Это не всегда срабатывало – усмехнулся король. – Но постепенно родовая магия поменялась.

Королевская карета в это время проезжала небольшую, уже облетающую рощу, но смотреть в окно было практически не на что: экипаж настолько плотно был загорожен телами всадников, что вряд ли кто-то снаружи смог бы даже просто рассмотреть цвет дверок. Агния и король ехали прямо в центре живого щита.

– А ты можешь мне объяснить, что именно не могли поделить великие маги прошлого?

– Если поделить их на две группы грубо, то часть из них считала себя избранными, и провозглашала силу самоцелью. Вторая же часть считала магию всего лишь инструментом и призывала милосерднее относиться к людям, объясняя это тем, что любой маг, прежде всего – человек. Предки… они вмешивались в дела человеческих королевств и использовали людей как ресурсы. Не все магистры считали это допустимым.

Возникла странная, даже неловкая пауза, потом Агни осторожно спросила:

– Твой знаменитый предок, Аквел Горячий, считал себя выше людей?

– Так и есть – усмехнулся король. – Не скажу, что полностью разделяю его взгляды, но все же магия отличает меня от крестьянина или слабосилка – спокойно добавил Лоренцо.

Тишина зависла так надолго, что через некоторое время его величество не выдержал и, нарочито кашлянув, спросил:

– Тебя шокирует мое отношение?

– Не так сильно, как тебе кажется… – задумчиво ответила Агния. – Чего-то такого я и ожидала. Просто я думаю, что ошибались и те и другие маги.

– Ого! Смелое заявление! Ты хочешь сказать, что у тебя есть достаточно стройная теория объясняющая третью сторону магии – на губах короля играла мягкая улыбка. Казалось, он слегка подначивает Агнию, стараясь сделать этот разговор не таким серьезным.

– Знаешь, Лоренцо, если бы я была не права, в вашем мире не было бы столько слабосилков.

– А причем тут … при чем тут слабослки, Агния?!

– При том, что эти люди могли бы быть магами, полноценными магами, ведущими яркую и интересную жизнь, и занимающимися наукой и искусствами. Они же влачат достаточно жалкое существование именно потому, что магия воспитывает их. Она не человеке, Лоренцо. Но и не просто бездушный инструмент, которому все равно как его используют. Думаю, что к моменту войны в вашем мире скопилось слишком много снобизма и гордости… Магия, возможно, не может регулировать процесс рождения мага в семье. Но она смогла отобрать большую часть силы у тех, кто мог бы пойти по темному пути.

Некоторое время Лоренцо обдумывал сказанное, а потом весьма легкомысленно зави:

– Ты хочешь сказать, что хотя я и король, но при этом достаточно сильный маг, то у меня есть шанс выглядеть пай-мальчиком в глазах источников магии?

Агния несколько раздраженно пожала плечами, недовольная его легкомысленностью и серьезно ответила:

– Магия – это дар, и даже не существующие сейчас Источники способны отобрать этот дар у недостойных. Это пусть и не разум, в нашем с тобой понимании, но сознание какое-то у магии точно есть. Думаю, – продолжила она – каждое появление чужака или чужачки в вашем мире – это очередная попытка открыть вам глаза на суть собственной силы.

– Но послушай, Агния… Если б Источники рассуждали именно так, то в мире и вообще бы не рождалось людей способных на подлость и предательство и при этом одаренных магией

– Не думаю, что Источники пытаются сделать вас всех одинаковыми, однородными и благостными. – вполне серьезно ответила девушка. – Источники в вашем мире – как религия в моем. Они дают вам право выбора – какими быть. Ну, и слегка удерживают вас от самоубийственных для мира решений. Только помни: кому многое дано, с того многое и спросится!*

Дальше долгое время ехали в тишине: Лоренцо явно размышлял над ее словами, периодически непроизвольно хмурясь, как будто спорил сам с собой. Через некоторое время Агния увидела, что он задремал, откинувшись на подушку. Она взяла плед и накинула на короля, глядя на него с удивившей её саму нежностью:

«Красивый… Могущественный король и сказочный маг! И при этом в чем-то – просто самоуверенный властитель, привыкший к безусловному подчинению. Нет… Я неправильно подумала. Не “самоуверенный властитель”, а просто человек, воспитанный на других канонах. Человек с другой моралью. Ну и плюс – эгоизм, присущий, пожалуй, любым