Шрифт:
Закладка:
– Э-э-э-эди-и-и-ит… – Звук был такой, словно ветви мертвых деревьев скрежещут друг о друга. В воздухе стоял густой запах гниения. Ручка не поворачивалась: она заперла за собой дверь, когда уходила утром. Эдриенн подавила испуганный вскрик, пытаясь вытащить ключ из кармана.
Холодные пальцы коснулись ее кожи. Девушка вздрогнула, но они не пытались схватить ее. Они постукивали, шарили ее по ногам и спине, когда труп Эдит подполз еще ближе и навис над ней.
Ключ был уже в замке. Он торчал под неправильным углом и почти не поворачивался.
Труп был совсем близко, его зловоние было убийственным. Губы, холодные, влажные и гнилые, коснулись ее уха.
– Пла-а-а-а-а-ачь по Э-э-э-эди-и-и-ит, – прошептал труп.
Затем дверь открылась. Эдриенн бросилась в дом. Эдит попыталась последовать за ней, лунный свет сверкнул в ее выпученных глазах, но Эдриенн толкнула дверь прямо ей в лицо. Раздался ужасный хруст, когда дверь ударилась о череп женщины, но Эдриенн только брыкалась все сильнее и сильнее и давила на дверь все сильнее, пока защелка не закрылась.
На несколько секунд воцарились тьма, тишина и спокойствие. Эдриенн втянула в себя воздух, задыхаясь и всхлипывая. Она зажмурилась, заглушая боль и ужас. Затем послышалось тихое, ровное царапанье когтей Эдит снаружи.
Эдриенн хотела лежать так вечно, закрыв глаза, и никогда больше не двигаться, но скребущий звук стал еще громче, когда Эдит добралась до двери. Эдриенн перевернулась, вздрогнув от боли, подтянула себя вверх и заперла дверь.
Ручка дернулась, когда Эдит попыталась повернуть ее, а затем бледная, грязная рука прижалась к окну. Рядом с рукой появилась голова, и единственный выпученный белый глаз ненавидяще уставился сквозь стекло на Эдриенн. Эдит на мгновение застыла в этой позе, а затем исчезла из виду, оставив очертания руки, покрытой конденсатом.
Ночь пряток
Эдриенн проснулась и тут же пожалела об этом.
У нее болело все тело. Хуже всего чувствовала себя нога, покрытая запекшейся кровью и грязью. Эдриенн казалось, будто с нее содрали кожу. Однако тысячи других болезненных ощущений – царапины от веток деревьев, измученные и напряженные мышцы, тупая, но постоянная головная боль от пережитого стресса и пульсация в груди из-за измученного сердца и легких – все вместе не давало ей уснуть.
Было еще темно. Два прямоугольника лунного света каскадом падали через двойные окна входной двери, но они были ее единственным освещением. Эдриенн попыталась сглотнуть, и ужасный кислый привкус напомнил ей, что ее вырвало перед тем, как она потеряла сознание.
Маленькая пушистая фигурка танцевала вокруг ее ног. Эдриенн на мгновение задержала на ней взгляд, прежде чем поняла, что это хвост Вольфганга, трепещущий в лунном свете. Что-то уткнулось в ее раненую ногу, и девушка застонала.
– Фу, Вольф. Тебе нельзя есть меня, пока я не умру.
Вольфганг посмотрел на нее своими зелеными, глазами и издал какой-то странный чмокающий звук. Эдриенн вытянула вперед ноющую руку и почесала его по голове.
– Она ушла, приятель? – вопрос прозвучал шепотом, а Вольфганг казался спокойным. Она надеялась, что это хороший знак – ведь раньше он предупреждал ее о приближении беды?
Эдриенн повернулась к двери и ее боковым окошкам. Она все еще видела перед собой руку, прижатую к стеклу, и выпученный глаз. Она хотела войти внутрь. Это единственная причина, по которой она меня не убила: чтобы я могла впустить ее внутрь.
Эдриенн прислонилась спиной к стене. Ей было больно, холодно и плохо. Слишком много мыслей давило на нее одновременно, и у нее не было сил взглянуть им всем в лицо.
В Эшберне все же были призраки.
Она наклонилась вперед и попыталась осмотреть ногу. Свет был слишком тусклым, чтобы разглядеть что-либо, кроме месива из крови, разорванной штанины и грязи.
У меня нет ни телефона, ни ноутбука, ни возможности связаться с городом.
Эдриенн протянула руку за спину и провела ею по стене, пока не нащупала выключатель. Тот щелкнул, но лампочка, свисавшая с потолка, не отреагировала.
Ну, конечно. Теперь у меня еще и света нет.
Эдриенн оставила фонарик снаружи, а возможности отпереть дверь и забрать его у нее не было. Она застонала и подтянулась, чтобы встать, и, опираясь на столики и мебель, заковыляла по коридору. Ее лодыжка ныла, хотя она и старалась не напрягать ее, но ей все же удалось доковылять до лестницы и столика с лампой. Она прислонилась лбом, к сморщенным обоям и зажгла фитиль.
Пламя внутри разгорелось, и золотое сияние разлилось по коридору. Эдриенн подождала, пока оно выровняется, прежде чем взять лампу и, пошатываясь, вернуться туда, откуда пришла.
Вольфганг, подергивая своим хвостом-метелкой, последовал за хозяйкой. Когда она вошла в кухню, кот уже тихонько мурлыкал, намекая на то, что проголодался.
– Минуту. Потерпи, приятель.
Эдриенн поставила лампу на стол, наполнила чайник и отправила его кипятиться, после чего достала из шкафа полотенце и отыскала в одном из ящиков набор полотенец для мытья посуды. Понюхала. За исключением затхлого запаха, полотенца выглядели чистыми.
Она опустилась на ближайший стул, поставила лампу на пол и наклонилась, чтобы осмотреть ногу. Рана выглядела просто кошмарно. Эдриенн стиснула зубы и стянула кроссовку. Кровь попала в обувь и пропитала носок, который она сняла и тоже выбросила.
Кухонные ящики были близко, девушка потянулась и открыла один из них. Порывшись внутри, она отыскала пару кухонных ножниц для разрезания костей, и использовала их, чтобы распороть штанину чуть ниже колена.
Сделав это, Эдриенн потянулась за чайником, однако, вода в нем была по-прежнему холодной. Конечно, нет электричества – нет кипяченой воды. Ну ладно. Придется обходиться тем, что есть.
Эдриен налила воды в миску, обмакнула в нее мочалку и принялась промывать ногу. Закончив, она откинулась на спинку стула, тяжело дыша и стараясь не обращать внимания на мокрые дорожки слез, пролегших по щекам. Когда она только начинала обрабатывать рану, все казалось просто. Она видела, как это делали герои разных блокбастеров, но личный опыт заставил ее признать, что реальность, сопровождаемая слезами и завываниями, оказалась гораздо менее эстетичной.
– Я совсем как ребенок, – сказала она Вольфгангу. Кот ждал в дверях кухни, помахивая хвостом. Хорошее настроение питомца рассеялось, когда он понял, что кормежка не входит сейчас в главный приоритет хозяйки. – Никогда не сниматься мне в фильмах о выживании. Я бы не выдержала и первых двадцати минут.
Котяра открыл рот в беззвучном капризном мяуканье, и Эдриенн вздохнула.
– Ладно-ладно, знаю. Еда уже на подходе.
Взяв три сухих и чистых полотенца, она обернула ими лодыжку. У нее было очень мало опыта в обращении с травмами, но порезы выглядели не слишком глубокими. Нога распухла и покраснела, а когда Эдриенн пыталась промыть раны тщательнее, начинала вновь кровоточить. Девушка знала, что самую большую опасность для нее представляла инфекция, но имея под рукой столь малый набор, все, что ей оставалось – обернуть ногу как можно лучше и ждать, пока она сможет добраться до больницы. Она слышала, что во рту человека содержится огромное количество бактерий, и могла только догадываться, сколько их было во рту мертвеца.
