Рядом с огромным Оррул–Гыком лорд Коверд смотрелся тоненьким сказочным принцем, который только что поцелуем разбудил принцессу, а она оказалась старухой–ведьмой. В глазах ректора было столько же изумления и страха. Понимал, что сейчас может прилететь и за подземелье, и за то, что меня, раненную, не отправили назад в лазарет, а бросили здесь без лекарской помощи. Лорд Осифир нервно сглатывал.

– Доча, милая, да ты похудела? – простонал Оррул–Гук и, подхватив на руки, покружился. В камере и без того было тесно, а стало небезопасно, поэтому мои тюремщики не рискнули приблизиться. Так и топтались в коридоре. – Тебя здесь не кормили?

Я помотала головой и печально вздохнула.

– Не кормили. Совсем.

А ведь действительно, солнце уже зашло, а у меня со вчерашнего дня даже сухарика во рту не было.

Руководство УПС резко побледнело. Ему ли в его заботах помнить об арестантке? И распоряжение, чтобы накормили, ректор отдать забыл. А лорд Осифир наверняка пребывал в уверенности, что я на свободе, раз в лазарет не вернулась.

Посадив меня на шею, словно маленькую девочку, папа развернулся и потопал вон из узилища. Правда не рассчитал высоту дверей, и я пару раз ударилась головой. Но это ведь не страшно? Бессмертные могу позволить своим родителям быть неосторожными. Я крепко сжала зубы и уже пригибалась сама, когда видела опасность.

Ни ректор, ни лорд Осифир не смогли возразить великому Оррул–Гыку. То–то же! Знайте наших!

– Где тебя поселили, доча? – пророкотал папа, не зная, в какую строну идти. Я указала рукой. Проситься вниз не стала. Нечасто мне, взрослой, удавалось посидеть на плечах отца. Уже забыла, каково это – чувствовать себя любимой и защищенной.

Когда подходили к общежитию, заметила перед ним столпившихся будущих жен. По жестикуляции стало понятно, что они обсуждают нечто сенсационное. В центре блистала бальным платьем зеленовласка. Все резко замолчали, когда увидели меня, сидящую на отце верхом.

– Что? Не удалось погулять на пиру? – спросила я у зеленовласки с задором в голосе.

– Кому нужен бастард? – откликнулась Лолли с нарисованным на лице презрением.

– Папа, нам нужен бастард? – наклонившись, спросила я у великолепного Оррул–Гыка. – Он сирота и хорош в бою. Все, как вы с мамой любите.

– Если характер покладистый, то берем! Но сначала, спросим у мамы, – папа всегда был осторожен в обещаниях. – Вдруг он ей не понравится?

– Понравится, я уверена, – я залилась смехом. Отличный у меня папка. – Она оценит. В нашей семье еще не было рыжих.

– О, если рыжий, то точно берем!

Я не прекратила смеяться, даже когда снесла головой дверной косяк. Комендантша зашикала, но, когда увидела моего папу, шипеть перестала. Он всем внушает уважение. С первого взгляда.

– Доча, ты чего такая лохматая? – спросил он, опустив меня перед дверью в мою комнату. Сам он всегда следил за своими волосами и аккуратно заплетал в косицу. Правда, с дороги она у него тоже растрепалась. – Тащи расческу, будем тебя в приличный вид приводить. Что скажет мама, когда увидит такую замухрышку?

– А она тоже приедет? – я нервно оглянулась на отца. От волнения даже не смогла попасть ключом в замочную скважину. Мама у меня строгая. Но справедливая.

– Нет. У нас на границе с Федейрой неспокойно.

– Твари?

– Что бы их! – удрученно вздохнул отец и, отобрав у меня ключи, сам открыл ведь.

Леса Федейры полнились безобразными тварями, которые не знали, что такое граница. Я несильно волновалась за маму. Она опытный воевода. Меня больше испугало бы, если бы она лично явилась с инспекцией в УПС.

– А ты какими судьбами здесь?

Я точно помнила, что не писала им и не взывала о помощи.

– Красная степь слухами полнится. Убивают тут у вас, – начал папа, но я его перебила.

– Гоур–Гык рассказал? – я сдвинула брови к переносице.

Гоур наш дальний родственник. Он работал дрессировщиком фамильяров в Зоосаде УПС. Следил за тварями, что прибыли из Красной степи. За змеями, пауками и даже варанами. Кого только не выбирали студенты в фамильяры. Я к нему ни разу не наведывалась, но Гоур, как видно, следил за мной и стучал родителям. Вот же, зар–р–раза!

– Не сердись, доча. Нам спокойнее, если мы все о тебе знаем. Давай расческу.

– Сначала нужно искупаться и переодеться. Это больничный халат. Я после тренировочного боя ушибы вонючей мазью смазала, – я подняла полу халата и продемонстрировала следы от копья Зарая на бедре.

– Я думал, ты более ловкая девочка, – папа с сомнением покачал головой. – Чтобы пропустить столько ударов, ты должна быть связана по рукам и ногам.

– Сама не знаю, почему не получилось увернуться. Преподаватель оказался гораздо опытнее меня. Так что без шансов. Но я обязательно буду тренироваться и докажу, что орки – непобедимый народ.

Я не призналась отцу, что на комбинезоне были заговоренные пуговицы. Наверное, без амулетов меня Зарай просто убил бы.

– Доча, если тебе нужна наша помощь, только скажи. Мне не нравится находить тебя закрытой в подземелье.

– Спасибо, папа, но я справлюсь сама. Я уже взрослая.

Оррул-Гык тактично промолчал, а я не стала рассказывать, почему оказалась в камере. Раз его любимая девочка сказала, что справится, значит, вмешиваться бесполезно. Пусть набьет свои шишки сама. Орки – мудрые родители.

Искупалась я быстро. Натянула штаны и куртку, чтобы покрасоваться перед папой новой одеждой. Мне хотелось увести его из УПС как можно быстрее, чтобы он не узнал, что ночью на меня напали. Оррул–Гык расстроился бы, поняв, как легко враг подобрался ко мне со спины.

– Пойдем в трактир? Я ужас как хочу есть, – я потянула его за собой.

Мы приятно провели вечер. Я рассказала отцу о рыжем кураторе, из–за которого схлестнулась на крыльце с будущими женами. Он, конечно же, поинтересовался причиной нашей вражды.

– Пап, разве ты не знаешь, что девчонки влюбляются в своих преподавателей? А он бастард и сирота. Вот и возник спор, кто пригреет на груди сироту. Спасибо, что подыграл мне.

Папа посмотрел на мою грудь, обтянутую курточкой, и печально вздохнул.

– Выросла дочка, – произнес он с грустью в голосе. – Уже сиротку в дом тащит.

За ужином папа рассказал о каждом орке нашего племени. Они все, как один, передавали мне привет.

– И ты передавай, – я проводила папу до конюшни, где он оставил лошадь. Оррул–Гык не собирался задерживаться в городе. Торопился присоединиться к маме на границе. – Шаману скажи, что я встретила его старого знакомого, который когда-то давно оставил ему сироту из чужого мира.

– Какого сироту? – насторожился отец, не понимая, что я уже разгадала тайну нашей семьи.