зачать и выносить ещё одного ребёнка. Вы выжгли себя, а вот чувствительность к магии всё-таки осталась. Вы ведь не услышали нас, Вы почувствовали проявление магии. Ведь так? По глазам вижу, что так. Но я все равно не понимаю, какое отношение всё это имеет к учёбе Милана. Точнее, к её отсутствию.

— Ну, как же! В Леарне нет ни магической школы, ни университета, ни академии… Признать моего мальчика магом означало расстаться с ним! А я без него не смогу жить. Нет, он не должен быть магом, тогда и уезжать никуда не придётся

Вот тут я в очередной раз внутренне ужаснулась тому, что натворила эта женщина. А ведь смеялась когда-то над словами папы, что пуповина перерезается после родов, но некоторые женщины забывают её пересечь. Я ещё тогда подумала, что глупости всё это. Оказалось, не глупости.

— То есть Вы все эти годы скрывали, что у сына есть дар, запрещали им пользоваться и развивать только потому, что не хотели разлучаться с сыном? А о последствиях для него и себя Вы подумали? Вы хоть понимаете, ЧТО сделали?!

— Я сделала всё, что могла! Не давала ему колдовать, забирала книги, если находила в них что-то похожее на заклинания!

Мне просто нечего было больше добавить и я распахнула дверь:

— Забирайте. Надеюсь, вы всё услышали. Сняв с себя чары невидимости в коридоре появился магистр Мортен-Хасс в сопровождении с тремя стражниками. Позади них, сияя счастливыми мордашками, переминались босыми ногами пажи, вернувшие себе, наконец-то, человеческий облик. Из одежды на них были лишь плащи-невидимки.

— Так, идите и возьмите себе из шкафа нормальную одежду в качестве моральной компенсации. Иначе я с вами в таком виде на улицу не выйду!

Пока пажи с гиканьем разоряли платяной шкаф, я наблюдала, как уводят, а фактически выволакивают прочь из комнаты госпожу Роо. С одной стороны мне было её жаль: любовь к единственному ребёнку переросла в зависимость и желание "поглотить", присвоить себе безразлельно. А с другой… Нельзя целиком посвящать себя кому-то или чему-то. Это ведёт к саморазрушению личности и возникновению некоторой маниакальности по отношению к избранному объекту.

— Спасибо.

Я обернулась и увидела магистра Мортен-Хасса подошедшего сзади.

— Это было и в моих интересах. Хорошо, что чудом нам удалось пересечься неподалёку от дома Роо и договориться о взаимодействии.

Магистр Мортен-Хасс немного поднял ладони перед собой, признавая поражение:

— А Вы оказались правы, что Вас испугаются больше, чем кары от Совета Светлых магистров. Боюсь, мы бы из них долго правду вытягивали.

Мне оставалось лишь пожать плечами:

— Не забывайте о природных особенностях Тёмных: наша аура тяжёлая, она способна подавлять и наводить ужас самопроизвольно. Впрочем, Вы и сами недавно прочувствовали её воздействие, несмотря на выставленную защиту.

Магистр Мортен-Хасс потёр ладонью шею, как бы разминая:

— Да уж, так себе эксперимент получился. Пришлось потом три часа в тренировочном зале мечами махать, чтобы прийти в норму.

— Значит, Вы в хорошей форме. Обычно "от меня" часов пять, минимум, "отходят". Кстати, не было времени расспросить: что в итоге с Фэнтом и Лонтором? Опять избежали ответственности? — я бегло просканировала комнату на предмет остатков их аур.

Магистр Мортен-Хасс поморщился:

— Каждый из них заявил, что ничему такому Милана не учил и вообще считали его второгодником, поэтому старались лишний раз не пересекаться с ним. Дескать, не хотели унижать своё достоинство.

— Надо же, как интересно заговорили. Вот пройдохи. Как пакостить на уровне школьников младших уровней, так достоинство не страдает и не падает… Но я так понимаю, заявить, что они причастны не получится. Доказательной базы мало, а слова можно вывернуть так, что противоположное получится, — и здесь они точно не бывали. Я запомнила их ауры.

— Увы, да.

К главе 11

На следующий день я заехала по дороге в пекарню и, набрав различных пирожных и пирожков, решила поблагодарить Адель за помощь. Всё-таки это из-за моей просьбы она вынуждена была накануне проторчать на службе до позднего вечера.

Библиотекарша сперва долго отнекивалась, а затем, посмотрев, что посетителей нет и не предвидится, закрыла библиотеку изнутри и утащила меня пить чай. Теперь уже настал мой черёд возражать, но она была неумолима. Действительно "зануда Оленц". Проведя меня в святая святых — подсобку, она быстро застелила небольшой столик скатертью и поставила на магическую жаровню чайник.

— Госпожа Александрина, какой чай предпочитаете? — Адель выставила на стол шкатулку с множеством жестяных коробочек с разнообразной заваркой.

Скользя пальцами по крышечкам, подписанным аккуратным каллиграфическим почерком, я поняла, что быстро сегодня покинуть библиотеку не получится. Чай был одной из моих маленьких слабостей. У Адель, кажется, тоже. Выбрав любимый с чабрецом, я выставила коробочку на стол и с некоторым сожалением захлопнула шкатулку. Иначе не остановилась бы, пока каждый вид не открыла и не изучила как следует. Самое интересное, что себе Адель заварила тоже с чабрецом, несмотря на то, что возможность выбрать другой сорт у неё был: на полке с чайными принадлежностями стоял второй заварник. И тут у меня в голове щёлкнуло. Присмотревшись внимательно, я увидела, что очки у девушки непростые, "с начинкой". Похоже, что она обладала гораздо более слабым зрением, чем казалось на первый взгляд.

— Не ожидала встретить здесь, в Леарне, уроженку Конверторских земель…

Адель поправила очки:

— Как Вы догадались?

— Орнамент на скатерти своеобразный, очки усиленные, любовь к чаю, особенно с чабрецом… Только в Вашем крае гостю, которому хотят выразить уважение и расположение предлагают выбрать напиток, подаваемый к столу. Хотя у вас обычно начинают с горячительных. В них у вас тоже разбираться умеют. Позвольте узнать, чем же заслужила Вашу благосклонность? — о том, что я прожила в Конре, главном городе Конверторских земель, почти три года, куда Мартенс утащил моё полупарализованное тело после расправы над Орнеллом, и где мне сделали тот самый "железный" корсет, благодаря которому могла двигаться.

Адель разлила чай по кружкам и разложила на блюде принесённые вкусности:

— Я так и не поблагодарила Вас за тот случай с дверьми. Мне действительно важна эта работа. Это единственное место, где я могу не напрягать особо зрение и руки.

Кому-то может показаться смешным, как это в библиотеке можно не напрягать зрение, но тут для меня ничего неожиданного не было: конверторцы очень любили возиться с мелкими механизмами и зрение, несмотря на богатый арсенал различных увеличительных приспособлений, имеющийся в каждом доме, сажалось капитально. С учётом низкого уровня магического дара, скорее всего желание изолироваться от соблазна мастерить и послужило причиной переезда.