— «Та-а-а-ак и держии-и-иии…», — время от времени гнусавила ведьма, размазанная между некромантическим гримуаром и едва живой плотью какой-то человеческой грешницы, — «Во-ооо-т тааа-аак…»

— Посвисти мне тут еще, — поморщился я, сосредоточившийся уже на совершенно другой задаче. А именно — мне нужно было подцепить аурным щупом тот комок сигнатур-слепков, так похожих на ведьму, но держащихся чуть ли не «уголке» книги, а потом… резко подтолкнуть всю эту кучу-малу прямиком к створу канала!

— «Неее-еееет!!» — заорала мгновенно всё понявшая Роксолана, но что она могла сделать? Ничего. Даже орать дальше, потому что её заглушил хоровой вой из нескольких десятков безумных мертвецов, которых теперь спрессовано вытягивало в живое тело вместе с ведьмой.

Завершив процесс, я воткнул свой вытянувшийся черный коготь ровненько в центр лба учебного экспоната, прерывая все его немногочисленные жизненные функции и разрушая ловушку. Вряд ли это было прям необходимо, скорее всего, они все перемешались между собой, полностью утратив идентичность, но, как говорится — почему бы и нет?

— Неудача! — с удовольствием заявил я, снимая с трупа свою совершенно пустую книжку, — Какая жаль!

— Вы испортили материал, ваше величество… — строго и нудно проскрипел старичок.

— Тут очень секретные материалы, господин Леопольд! — я внушительно потряс книжкой, — Нужно быть крайне осторожным! Но ничего, я до них доберусь. Истина где-то рядом!

Кто-то говорит, что знание является силой, и он совершенно прав. Незнание, по своей сути, является слабостью. Предполагая, мы рискуем. Иногда рискуем смертельно.

Меня пытались обмануть. Ведьма подговорила остальных «жителей» книги солгать мне, сказав, что некоторые студенты на балу видели тени мертвых, наблюдающих за ними. Она обещала указать на них, когда я дам ей тело. Согласившись на сделку, я нарушил ход ритуала, уничтожив все слепки личности, сидевшие в гримуаре. Почему?

Ведь так хорошо общались, да?

Этому есть несколько причин. Первая в том, что я ничего не мог сделать этим мертвым душам, их было нечем напугать или принудить кроме забвения. Врать, обманывать, вводить в заблуждение они могли легко. Второе — что их кто-то подговорил мне соврать насчет студентов Брайзена. Кто-то, не знающий о том, что ректор с преподавателями следили как орлы за тем, чтобы их подопечные что-нибудь не колданули. Всем и каждому было категорически запрещено использовать магию, и добросовестные будущие члены Гильдии этот запрет соблюли. Всё-таки, королевский бал для простолюдинов это не кот чихнул, это и правнукам рассказать можно.

Но кто-то решил сымпровизировать. Кто-то, кто видел этих мертвецов, мог с ними общаться и смог чем-то заинтересовать. Немедленно избавиться от них было более чем разумно. Хотя была и еще одна причина.

Мне нужна была «чистая» книга.

Покачиваясь на ахорсе, скачущем назад в загородный замок, я делал холодные, беспощадные выводы. Мой оппонент — маг большой силы и знаний, прекрасно информированный, обладающий связями среди Блюстителей. Этот маг или его люди встречались с Дианель, по «неважным» для неё причинам, о которых она забыла. Зачем-то подарили ей вещи из другого мира. Зачем-то притащили сюда и натравили на меня Законника, хотя убить было бы в разы проще с такими-то ресурсами. Они как-то связаны с вампирами и уверены в себе настолько, что демонстративно пришибли очень уважаемую фигуру из Взыскующих.

А еще… тут я поморщился, еще есть одна крайне мерзенькая деталь. В свое время, размышляя над тем, что можно сделать с заключенными в гримуар воспоминаниями, я понял, что их можно воскресить. Ну, в каком-то смысле. Если переписать отдельного мертвеца в ребенка, а затем погрузить его в долгий, очень долгий сон, то произойдет ассимиляция воспоминаний и черт характера. Это будет далеко не полноценное воскрешение, но, по сути, единственный способ «возвращения» искалеченных воспоминаний в форму полноценного разума, причем с получением души. Грязно, тупо, бессмысленно, невероятно жестоко по отношению к младенцу. Я бы никогда на это не пошёл.

Кто-то другой, кто-то, пообщавшийся с мертвецами… смог их завербовать именно этим. Больше нечем. Вообще нечем. Добавляем к портрету подпись «омерзительная сволочь» и трижды подчеркиваем красной ручкой.

Гномик, уйди, ты уже не смешной.

Вернувшись в свой временный дом, я занялся тем, чем и должен заниматься православный вампир в замке, а не всей вот этой херней. Набрав полную охапку девок, я поволок их в подвал, чтобы заняться там такими грязными вещами как некромантия и демонология. Сначала не получалось, потому что девки были против.

— Конрад! Ты что, сдурел⁈ — боялась Алиса, — Нафига тебе это⁈

— Это не мне, это вам, — мягко тащил я девушку в центр магической фигуры, расчерченной на полу, — На всякий случай.

— На какой, в жопу, случай! Объясни нормально, да⁈

— Короче, тетеря неверящая, — бросив упрямую рыжую, я потыкал пальцем в Виолику, наблюдающую за нами с любопытством, — Вот демон. Вот книга, сохраняющая воспоминания. Сейчас мы сделаем ахалай-махалай, после которого, если ты или Мыш двинете лыжи, то Виолика, используя меня как медиума, утащит ваши души и засунет вашу память в книгу. А я потом смогу это все засунуть в другое тело и оживить. То есть, вы не умрете.

Мыш прижала уши и обняла хвост. Тарасова просто засопела. Я закатил глаза к потолку и принялся их убеждать. Радиган помогала, укрепляя мою уверенность в том, что подружиться с молодым демоном было одним из лучших решений в жизни. В отличие от комков чужих воспоминаний, считающих себя полноценными личностями, демон никак не может предать того, кто знает его имя. Вру, может. А вот того, кто этим именем пользовался только в его, демона, интересах… Нет, никак.

Девчонки поупирались еще для приличия, отвергая саму идею, что могут отбросить коньки, но