Всё в жизни происходит по воле случая.

В его новом друге, не было ни страха, ни какого либо волнения, лишь холодный и цепкий взгляд многовекового старца. И полная уверенность в своих силах. Среди молодого поколения, Син еще такого не видывал.

Даже сейчас, невзирая на презрение толпы, Пал был уверен в себе полностью, и просто говорил с магом, нанося тому оскорбления за оскорблением. Синхилму не нужно было слушать мейстера, он и так догадывался о чем идет разговор.

— Кто победит по твоему мнению, а, Туатал? — вопросил Синхилм у рядом находящегося.

— Не знаю, Син, Шалый еще не показывал ничего кроме сокрушительной силы и рукопашного боя, но по виду тот уверен в себе, сейчас посмотрим, — ответил ему зверь Хаоса, запрыгивая на край ложи, и свесив ноги, наблюдая за схваткой.

А еще через пару мгновений, начался бой.

Вот маг укрылся за двухслойной защитой земли, а также сформировал вокруг себя защитное поле из камней. И применил на противника метеоритный дождь.

Вдруг взгляд у Пала резко погас, и после резко засиял, будто два ярких камня бирюзы. Клинком новый друг его владел на необычайно высоком уровне. По крайней мере, саурум никогда не встречал ничего подобного.

Бой уже продолжался секунд тридцать, и Пал с легкость уклонялся и уходил от всех направленных в него заклинаний. Что принимал на клинок, что успевал разрубить на подлете, что принимал плашмя на скрамасакс. На него также слабо действовал и пресс земли, примененный на него Глэйсом, и это было самым странным.

— Он превосходный мастер клинка, я так не смогу, — признался Туатал. — А если сказать правду, даже моя мать, вряд ли с ним сравниться, я поражен, Син. Он замечательный воин, — оглядываясь на него, произнес растеряно амарэт.

А далее произошло что-то странное. Глэйс перестал атаковать мелкими заклинаниями и перешел на более сильные и мощные. Он захотел убить Пала как можно быстрее. Ведь резерв у мага не резиновый, это знал каждый.

Но Пал сделал противоположное, забросил клинок обратно в ножны, он стал принимать камни на кулаки, дробя их на подлете, и были они все размером с голову взрослого разумного, и с каждым мгновением те становились всё больше, и летели они чаще.

Темп заклинания нарастал, как и магия вложенная в них, а параллельно с этим на всю мощь работал и пресс земли, лишь слегка замедляя движения воителя. Глэйс не переставал, чинить ему препятствия возводя стены одна за другой вокруг Пала, в попытках превратить в лепешку своего соперника. А его новый друг всё также не показывал напряжения и страха. Он был спокоен, безумно спокойным и он… улыбался.

Лишь с каждым камнем, с каждой разрушенным куском скалы, земли и возведенной стеной, барьер наполнялся пылью разбитых камней и поднятой вверх земли, которые образовывали пылевое облако и завесу из песка и грязи.

Так происходило до тех пор, пока всё в барьере невозможно было разглядеть обычным взглядом. Лишь магическим, но такое зрение видит лишь потоки направленной магии, и саму магию, но никак не молниеносные движения воителя.

А еще через мгновение, произошло именно то, что Синхилм запомнит навсегда.

Магическим зрением он заметил, еле заметный рывок своего друга. Далее яркая тёмно-бирюзовая вспышка, после вторая и следом третья.

А еще через миг вся арена замерла, даже церемониймейстер перестал нести свой бред, и во все глаза пытался рассмотреть, что произошло внутри. Ведь атаки магии прекратились, стихли потоки стихии земли. Как и её использование, как и не было больше звука летящих камней и звуков их дробления. Стихло всё.

Осела пыль, а на арене остался стоять лишь один силуэт. Его новый друг, который не переставал его удивлять. А у ног Пала, лежал лишь безголовый труп, сама голова мага покоилась в руках у воителя, тот небрежно держал её за волосы.

Вот он сплюнул на труп, посмотрел куда-то вверх на небо, что-то проговорил, перевел взгляд на толпу, хищно улыбнулся, и что-то сказал, попутно отбрасывая голову мага к барьеру. Синхилм лишь повторил движения губ воителя.

— Так… будет… с каждым! — произнес он по слогам.

А еще через секунду, вся арена заревела в очередной порции безумства и экстаза, скандируя имя его нового друга.

— Шалый!

— Шалый!

— Шалый!

— Вы это видели? Вы это видели? — ревел обезумевший мейстер! — Никто не видел, но труп говорит сам за себя! Наша темная лошадка продолжает радовать нас своими выступлениями! Как он это сделал? Убийство Архимагистра менее чем за минуту!!! Пока это так и останется загадкой! В центральном матче пятнадцатого круга победил Безранговый Шалый он же Эрсус!

Голубая вспышка и Пал исчез с арены.

* * *

— Ха-ха-ха! Снова! Он опять! — надрывался смехом довольный бог Богатства. — Алнот, ты снова проиграл. Мне всё больше начинает нравиться этот парень, — гоготал бог.

Издеваясь над своим собеседником. Даже другие боги, не могли скрыть ехидной улыбки, и наблюдали, за уже начинающим ярится богом Войны.

— Иви, Лина, вы умницы, смогли уделать нашего воинственного еще раз, я бы преклонился перед вами, но в последнее время спину ломит и боль в коленях страшная, простите меня в этот раз, но в следующий обязательно поклонюсь, — не переставая смеяться, вещал Хамус.

— Не паясничай, ты бог или жулик? — поддела его довольная Лислина.

— Дэл, Алнот, наш выигрыш сюда, — поманила Иви в их сторону изящным пальчиком.

— Да подивитесь! — рыкнул разъяренный бог Войны, отбрасывая от себя кристаллы веры.

— Хорош все же ваш фаворит, даже я удивлена, — подала голос Кинона, внимательно разглядывая проекцию молодого мужчины. — Но почему на нем три метки? Чей он все-таки?

— Почему три? — не поняла Лислина.

Внимательно вглядываясь в проекцию, даже всегда спокойная Ивара немного нахмурилась.

— Ха-ха-ха, действительно три! — впервые за все время в зале, засмеялся бог Войны. — На нем лежит три метки, Смерть, Жизнь и… брачная на избранника демонов! Ха-ха-ха! Две идиотки, вас обставила жалкая демоница. Поздравляю вас! Вы опоздали! Вашего фаворита уже захомутала какая-нибудь дрянная суккуба.

Впервые за всё начало Трущобной Резни, бог Войны смеялся от всего сердца.