пустота и холод внутри не покидали тело. Казалось, они были запечатлены в самых глубинах души, куда лечебное действие титанида проникнуть не могло.

Паша собрал остатки сил и поднялся. Он завернул руку друга в свою зимнюю куртку, превратившуюся в лохмотья, добрался до машины, угнанную Мишаней. На своих двоих он не то что до Горького, даже до конца деревни добраться бы не смог.

Глаза слипались, но засыпать категорически нельзя. Кто знает, вернется ли тварь с подмогой.

С третьего раза заведя «Жигули», Паша вдавил газ в пол и с пробуксовкой тронулся с места. Он спешил… Потерять сознание в пути с человеческой конечностью на пассажирском сидении — немногим лучше встречи с потусторонними тварями.

Путь до Горького занял не так уж много времени, однако по внутренним ощущениям будто целые сутки. Паша направился к поместью Егорова — единственному месту, где он мог показаться в таком состоянии, и с таким багажом. Однако угасающее сознание полностью оставило контроль над телом на самом въезде в сосновый бор.

Глава 47

Мутации

Открыв прямоугольную коробку, Паша немигающим взглядом уставился на металлический шприц. Вдоль цилиндрического тела проходила прорезь, сквозь которую виднелась стеклянная сердцевина со светящейся зеленой жидкостью.

За окном — поздний вечер, тучи затянули небо, и лишь флюоресцирующий состав освещал темный кабинет. Сверхъестественное свечение неравномерно ложилось на мрачное, истощённое лицо юноши. Отчего и без того недружелюбная физиономия выглядела еще более жутко.

Паша пришел в себя едва ли десять минут назад, болезненный, ослабший. Если бы не отчаянная нужда в питательных веществах, то даже еда была бы проигнорирована. Что уж говорить об обеспокоенных охранниках, приволокших начальника с соснового бора, а вместе с ним и оторванную человеческую руку.

У подчиненных возникло много вопросов, но Паше не было дела. Он просто ушел, уединился. Нутро переполняла апатия… но в то же время и парадоксальная жажда силы.

Прямо сейчас он разглядывал то, что могло даровать эту силу. Однако расплывчатое описание заставляло колебаться:

«Экстракт инициации зверя — мутаген, способный передать экстраординарные способности существа отличного вида другому. Для использования необходимо дополнить экстракт в шприце кровью или иными жидкими генетическими материалами донора. Дождаться, пока цвет смеси станет желтым, и ввести себя. Использовать экстракт инициации зверя можно только один раз. Выбирайте донора с осторожностью, применение крови фруктовых летучих мышей не сделает вас вампиром».

Вопрос о широком выборе доноров не стоял. Рядом имелась только рука лучшего друга со странной жидкостью, текущей по сосудам в костях. Она напоминала склизские корневища, что вырвались из тела Мишани. Но при этом не распадалась на воздухе в туман и не открывала портал в потусторонний мир. По всей видимости, это было нечто среднее между потусторонней материей, и естественными человеческого тела. Так или иначе, рука отражалась в детекторе аномалии яркой светящейся точкой.

«Лучших альтернатив у меня нет».

Рисковать единственным шансом и пытаться извлечь гены эволюционистов… непозволительная роскошь. Да и сила, продемонстрированная эмантир, оказалась выше всяческих ожиданий. Оставалось понять, какими физиологическими изменениями обернется использование мутагена. И какую часть силы удастся получить в следствии.

Простояв так пару минут, Паша покачал головой. У него не было ни малейшего понятия о том, чем все это закончится. Прецедентов нет, по крайней мере, известных. Так какой смысл колебаться? Без силы, даже если он отправится в потусторонний мир, каким-то чудом доберётся до проклятого эмантир, удастся ли убить его на домашнем поле?

Победа над энергетическим скелетом — такая же удача, как победа над трехпалой тварью, следившей за ним с крыши.

В прямом бою, когда призрак уже знает, чего конкретно ожидать, с учётом чудовищной скорости, силы и странных энергетических залпов… Шансов немного.

Наконец решившись, Паша прикрутил металлическую иглу к кончику шприца, после чего сделал забор фиолетовой жидкости из костной ткани.

Реакция началась мгновенно. В зеленой среде, смешавшейся с фиолетовой, начали образовываться желтые хлопья. Они быстро разрастались во все стороны, кристаллизуя содержимое шприца. Металлический корпус сильно нагрелся. К счастью, ни он, ни стеклянная ампула внутри не пострадали.

Около получаса потребовалось, чтобы шприц остыл. И чем ниже становилась температура, тем быстрее желтый кристалл распадался, становясь все более жидким. Когда шприц остыл до комнатной температуры, Паша глубоко вздохнул и вогнал иглу в толстую вену на сгибе локтя. С его торчащими наружу сосудами даже медсестра-первогодка после жаркой вписки не промахнулась бы.

«Ну… вроде ниче…».

Выдавив содержимое шприца и ощутив тепло, разлившееся по руке, Паша прислушался к внутренним ощущениям. Никакого дискомфорта, боли…

Обнадеживающие мысли длились ровно до того момента, пока жидкость не сделала полный оборот по системе кровообращения, замкнувшись на себе.

Расслабленное выражение лица исчезло. Желваки вздулись под скулами. Шею расперло и иссекло вертикальными канатами, иссохшие мышцы по всему телу свело судорогами. Да такими, что Паша чуть не отрубился от болевого шока. Но агония, длившаяся несколько секунд, оказалась ничем в сравнении с ужасающей сверлящей болью, пронизавшей кости. От черепа до фаланг пальцев, от таза до позвонков.

— Кхмммм!!!… — Паша прогудел в плотно сомкнутые губы, с широко распахнутыми глазами, в которых читалось безумие. Могло показаться, что он стойко сдержал крик, однако в действительности нижняя челюсть просто не распахнулась, а губные мышцы спазмировали так, что сдержали мощнейший поток воздуха из агонизирующих легких.

Всего за три или четыре минуты Паша отрубался по крайней мере дюжину раз. Снова приходя в себя по той же причине, по которой терял сознание…

Боль!

Всепоглощающая, всепожирающая. Нервная система сходила с ума.

Земля вокруг поместья, казалось, чувствовала это. Серые частицы, содержащиеся в промерзшей тверди, вибрировали и поднимались, заставляя рыхлый снег терять упорядоченную структуру и оседать вниз. Вскоре белоснежный покров в радиусе полусотни метров сменился на серый. Волна за волной пульсация расходилась от центра к краям, а затем вдруг частицы устремились в дом. Снося перепуганных охранников, направлявших на пылевую бурю оружие.

Раздались выстрелы, но что пули могли сделать песку? Тот, пробив окна и даже стены в нескольких местах, проник на второй этаж, окружая Павла. Вихрь разрушал все вокруг: новые товары, закупленные для оснащения ресторанов быстрого питания, электроинструменты, мебель, документы. Если бы Паша мог, он бы проклял собственную силу. Но все, на что хватало сознания — чувство боли и истощения.

Истощения на грани голода, но иного. Организм в чем-то отчаянно нуждался,