Короткий свисток.

– Пономарёв! Все в порядке? – «прозрел» физрук.

Ученик не вставал. Вадим Владимирович забеспокоился, к нему на подмогу подскочила коллега. Педагоги знали: случись чего, с них спустят три шкуры.

Нехотя Вадим Владимирович все-таки согласился послать в медпункт за медсестрой. Медсестра кое-как привела ученика в чувство, и вроде бы все обошлось.

Как физрук ни пускал вход самые обаятельные свои улыбки, ни опутывал топорной лестью и однообразными комплиментами, медсестра не пошла на нарушение инструкции и доложила о случившемся школьной администрации.

Вадиму Владимировичу влепили выговор, он выместил злобу на подопечных: всем парням «А» класса выставил за зачет двойки. Парни, воронинские гопники, сочли своим долгом наказать виновного.

Вечером, когда Пономарики возвращались с факультатива по математике, им преградила путь толпа одноклассников.

– Че так поздно из школы? – начал Воронин миролюбиво.

– У нас дополнительные занятия по математике, – ответил Петя, понимая, что встреча ничего хорошего не предвещает.

Его друг Ваня Моряков это понял еще раньше, едва хулиганы появились в поле его зрения. Но, во-первых, деваться было некуда – место глухое, рядом стройка и гаражи, а до оживленной улицы не добежать, – во-вторых, он понадеялся, что все обойдется, Воронинская компашка, как обычно, словесно поглумится и оставит их в покое.

– Математику, значит, любишь, – сплюнул им под ноги Вовчик. – А физра, значит, по боку!

– У нас из-за тебя пары! – угрожающе оскалился Валерка Лыков.

Компания его поддержала шумными выдохами и междометиями.

– Сейчас он за всех будет сдавать зачет! – сообщил вожак.

– Но я не могу. У меня сердце… – растерянно стал оправдываться Петя.

– Не можешь – научим! Упор лежа!

Пономарёв стоял истуканом, его товарищ втянул шею в воротник болоньевой куртки, ища глазами прохожих.

Бакин толкнул Петю, и тот рухнул в траву.

– Упор лежа, я сказал! – повторил Воронин.

Школа очень не любит выносить сор из избы. Родителей Пономарёва, витающих в облаках бесхребетных интеллигентов, директору удалось убедить не обращаться с жалобами в инстанции по поводу произошедшего с их сыном.

После того случая Петя надолго загремел в отделение кардиологии, вернулся в класс лишь к концу года. Когда надо, администрация школы умеет работать: Воронину и его шайке так накрутили хвосты, что до окончания девятого класса о существовании Пономариков хулиганы забыли. А дальше, как выразилась классная дама, вся шелуха отсеялась: самые проблемные ученики разбрелись – кто в никуда, кто в средние специальные учебные заведения.

Акимова это взбесило. Как, ну как можно всем кагалом на одного?! (Молчаливую тень Морякова он в расчет не брал.)

Но после драки кулаками не машут – с того случая прошло уже много времени. Учителя, по обыкновению, историю с Пономарёвым замяли, показательно пропесочили причастных, тем и ограничились. Ни тебе постановки на учет в милицию, ни ходатайства о переводе в специнтернат. Ничего!

Спустя годы стало известно, что Пономарёв страдал от врожденного порока сердца. От которого он и умер, не дожив до тридцати лет.

Дядя Сергея Акимова работал в полиции, и логично было бы с таким обостренным чувством справедливости стать полицейским и ему. Мальчик часто слышал разговоры в семье о системе. Система давит, система ломает, система не отпускает. В этих разговорах он в силу возраста не участвовал, поэтому не совсем понимал их смысл, лишь интуитивно догадывался.

Сергей часто замечал, как дядя Гена, хороший, в общем-то, мужик, из веселого балагура порой превращался в следователя из кино с сюжетом времен репрессий.

Происходило это внезапно, из-за пустяковых ситуаций. Например, дядя Гена устроил выволочку своей дочери из-за прогула урока музыки. Было ощущение, что дядя Гена разговаривает не с третьеклашкой, а с малолетней преступницей. Или с ровного места вдруг становился резким и мог наговорить неприятных слов. Правда, дядю Гену быстро отпускало, и он снова превращался в душку.

Жена дяди Гены, тетя Римма, работала адвокатом. Она хорошо зарабатывала, модно одевалась и выглядела успешной дамой: прическа, макияж, холеное лицо и руки, дорогая одежда и украшения. Всякий мог бы позавидовать ее умению держаться – холодная вежливость, минимум слов и эмоций.

Однажды тетя Римма с грустью сказала, что счастливые люди к адвокатам не обращаются. На ее красивом лице хорошо проглядывался отпечаток системы: женщина ежедневно варилась в чужих дрязгах, так что выходило, что и ее саму вряд ли можно было бы считать счастливой.

Поминки Павла Киселёва

Время уже перевалило за полночь, а в дачном доме Киселёвых гости и не думали расходиться.

Алла за хлопотами совсем вымоталась: с муторными и бестолковыми беседами в полиции, подготовкой к похоронам и поминкам.

Из-за следствия хоронить Павла пришлось поздно, его тело долго держали в морге, и вот Алле позвонили и дали добро.

Суета отвлекла вдову от черных мыслей. Алла с головой погрузилась в дела, ведь поминки надо справить так, чтобы все было, как у людей. Дом подготовила для приема гостей – это столько работы! Он у них, хоть и небольшой, всего полтораста квадратных метров, да все надо вымыть, одних окон восемь штук. Паша любил, чтобы солнца было много. А двор, а огород! Их тоже следовало привести в порядок, чтобы перед людьми не краснеть.

Алла сначала хотела устроить поминки в городе, но, прикинув, во сколько обойдется кафе, планы поменяла. В квартиру такая толпа не поместится, хотя там, конечно, ей как хозяйке было бы сподручнее. Паша был общительным, вон сколько народу откликнулось! В квартире стольких не разместить. Хорошо, что Ромка приехал, помог управляться. В отличие от некоторых!

Золовку Полю Алла не любила. Высокомерная и себе на уме, вся такая фу ты ну ты. Даже на кладбище не приехала. Некогда ей, видите ли. Двойняшка называется! Да бог ей судья. Брат у нее хоть и двоюродный, и видятся они редко, но порой выручает здорово.

К слову, это через Ромку они с Пашей познакомились. Брат с ее Пашей в одной параллели учился. Ромка гостей лучше ее знает, потому как она их если и видела раньше, то все как-то мельком: они в основном классом собирались. Вот такой у Паши дружный класс, до сих пор встречаются. Сейчас это редкость.

Из всех Пашиных одноклассников Алла Киселёва сблизилась лишь с Катей Быстровой, которая теперь Бобкова. Катерина ей понравилась сразу: приветливая и обходительная. При мимолетной встрече проявила к ней, к Алле, внимание и выказала желание продолжить знакомство. Они общались нечасто, но всегда душевно. Алла делилась со своей новой знакомой тревогами и маленькими радостями, а та участливо слушала.

Сегодня Катя раньше других к ней приехала, чтобы