Шрифт:
Закладка:
Я обнял ее за талию и оттащил от двух моих лучших друзей.
— Моя, — поддразнил я.
— Ты придурок, — сказал Себастьян. Я приподнял бровь, а он фыркнул. Я точно знал, что он пришел только для того, чтобы потрепаться о том, что произошло на льду ранее. Потому что он продолжал мучить нас рассказами о том, как приятно было ощущать ее руку на своем члене.
Возможно, я ударил его потом за это, а может, и нет.
И Джек, сам мистер Солнышко, с тех пор пребывал в приподнятом настроении. Он уставился на меня так, словно представлял, как меня убивают.
И я подмигнул ему. Чтобы подбодрить его, конечно.
Себастьян и Джек удалились, чтобы пообщаться со спонсорами, оставив меня с Кеннеди, пока мы плелись позади толпы.
— Картер, — внезапно сказала она, и в ее голосе послышалось беспокойство. — Тебе действительно нужно вернуть часть своих денег. Я знаю, что это на благотворительность. Но я не могу…
Я прижал ее к шкафчикам, смутно ощущая, как захлопнулась дальняя дверь, когда последний из группы вышел из комнаты.
Кеннеди замолчала, ее глаза были широко раскрыты в замешательстве.
— Кажется, я уже говорил тебе, детка…Ты стоишь. Каждого. Пенни, — она сглотнула, и я прижался к ней, давая ей почувствовать неистовый стояк, который охватил меня с тех пор, увидел ее в том платье. Она все еще была в нем, и мне захотелось сорвать его, обнажив эти великолепные сиськи.
Блять.
— Картер, — прошептала она.
Я прижался губами к ее губам, наконец-то поддавшись желанию, которое терзало меня с тех пор, как я впервые увидел ее на арене.
Я трахал ее рот своим языком, глубоко и долго облизывая, отчего она извивалась подо мной.
— Черт, детка, ты до сих пор такая вкусная, — пробормотал я, замерев, когда понял, что только что сказал. Все, на что я мог надеяться, это то, что она меня не услышала. — В моей спальне… Я хотел сделать это снова с тех пор, как это случилось. Но на этот раз я хочу быть причиной, по которой ты кончишь.
Ее взгляд был опьянен похотью, она тяжело дышала, а грудь вздымалась от каждого нового вздоха.
— Да… Я хочу этого, — захныкала она.
Я мрачно рассмеялся и просунул свое бедро между ее бедер.
— Я хочу, чтобы эта сладкая киска намочила меня, — прорычал я. — Испорти этот смокинг, детка. Я никогда больше не буду его стирать.
— Картер, — прошептала она, и великолепный румянец залил ее грудь.
Я снова поцеловал ее, настойчиво проникая языком в рот. Я не мог насытиться. Не мог подойти к ней достаточно близко. Мои руки запутались в ее волосах, поворачивая ее голову именно туда, куда мне хотелось.
Ее руки теребили мой смокинг сзади.
— Прикоснись ко мне, детка. Я отчаянно хочу этого, — сказал я.
Ее бедра прижались к моей ноге, и я застонал в восторге.
— Вот так, Кеннеди. Потри эту сладкую киску. Заставь себя кончить, — я едва узнавал свой голос.
Раньше, когда я думал о том, что она сделала меня больше животным, чем человеком, я не шутил.
Моя рука потянула ее за волосы, пытаясь обуздать себя, но я продолжил впиваться в ее рот. На вкус она была так охуенно идеальна.
Итак.
Трахнуться.
Хорошо, это то, что нам нужно.
Но эти сиськи буквально выкрикивали мое имя. Я отпустил ее волосы, мои руки скользнули вниз по ее телу, пока не оказались на грудях, массируя и сжимая их.
Блять.
Они были идеальны. Как и все остальное в ней. Их было много. И они были настоящими.
Блять. Блять. Блять. Я был так возбужден, что мой член грозил прорвать штаны. Или, по крайней мере, мне так казалось.
Теперь она полностью оседлала мое бедро, и я ухмыльнулся, задирая верх ее платья. Черт, эта штуковина была тесной.
— Тебе придется надеть мою рубашку, — прошептал я.
— Что…
Я разорвал верх ее платья, обнажив самую сексуальную грудь, которую я когда-либо видел. В старших классах я думал, что она самая красивая девушка в мире, но эта ее новая, более взрослая версия… Мне приходилось постоянно щипать себя, чтобы убедиться, что она настоящая.
Она всхлипывала, когда ее тело напряглось.
— Вот так, да, детка. Ты почти у цели.
Я лизнул один из ее розовых сосков, проводя по нему языком. Она схватила меня за щеки и прижала к себе. Я засмеялся, прижавшись к ее коже, и сильно пососал.
Она мгновенно кончила.
Интересно. Очевидно, Кеннеди почувствовала вкус к боли.
Ее крики, когда она кончала, нужно было записать. Я просто хотел постоянно проигрывать их на гребаном повторе. Каждый день своей жизни.
Это могло бы стать моим новым будильником или мелодией звонка.
Ее глаза были затуманены, зрачки расширились, когда ее тело, наконец, начало содрогаться. Я все еще был занят, играя с ее грудью.
— Чертовски прекрасно, детка, — пробормотал я. — А теперь кончи еще разок.
Я приподнял бедро и потерся о ее киску. Ее голова откинулась назад, грудь тяжело вздымалась.
— Картер, — в ее голосе звучала боль.
— Я знаю, детка, — успокоил я ее. — Все знаю.
То, что произошло между нами, было болезненным. Это было сильное чувство, способное уничтожить нас всех, и…
Однажды я уже позволил ей уйти, чтобы защитить.
Я не думаю, что у меня хватит сил сделать это снова.
Мои губы скользнули вдоль ее шеи, она потянула меня за рубашку с такой силой, что я почувствовал, как лопнула пуговица.
— Ты собираешься это сделать, Кеннеди? Ты будешь моей хорошей девочкой и кончишь снова? — сказал я грубо, когда нежно прикусил мочку ее уха.
Я задрал платье еще выше и зашипел, когда понял, что под ним на ней ничего нет.
— Оно было таким узким. Я не хотела складок, — выдохнула она, когда я со стоном сжал ее попку.
Я провел пальцами по ее щелке, слегка замирая от того, какой влажной она была.
Я должен был попробовать ее на вкус.
Словно во сне опустился на колени, закинул одну ее ногу себе на плечо и практически погрузился в ее великолепное влагалище.
— Агрх, — прорычал я, почувствовав этот первый вкус, — ты чертовски хороша на вкус.
Я облизал ее щель, собирая все до последней капли, до которой мог дотянуться.
— Оседлай мое лицо, милая. Дай мне то, что я хочу.
Она замерла на мгновение, но затем мои зубы прикусили ее клитор, и ее крики эхом разнеслись по комнате.
Я засунул два пальца в
